Арк-Ми поднялся на ноги, подошел к Анакс и завороженно смотрел, как умирает силовик, лицо которого налилось пунцовой краской, а мозг в открытой ране пульсировал вместе со вздувшейся на лбу синей веной. Волосы Анакс, ставшие на время поединка смертоносными лезвиями, снова превратились в непослушные струящиеся по спине локоны.

– А я все думал, зачем такие длинные волосы, – пробормотал Арк-Ми, проверяя тело своего игрового клона на предмет переломов.

Силовик, которого душила Анакс, наконец-то умер – мучительно, настырно цепляясь за жизнь. Анакс поднялась на ноги. Правая нога силовика продолжала конвульсивно дергаться.

– Хорошая идея – превратить волосы в оружие, – похвалил Прай-Ми. – Не очень удобно, но иногда помогает. Достойно игромана со стажем. Апгрейд, как я понимаю, делают уже в игре или же это официальная фишка?

– В игре, – сказала Анакс, поднимая свой вещмешок с залитой кровью дороги. – Этим занимаются инженеры кланов якудзы, беря за основу структуру и принцип работы наномечей.

Прай-Ми задорно присвистнул.

– Это что же получается? Если я захочу прикоснуться к тебе, то лезвия отсекут мне руку? – спросил он.

– Вначале, когда хозяин только тренируется контролировать лезвия, им вообще все равно, что отсекать, – сказала Анакс. – По сути, это миниатюрный наномеч якудзы, который принадлежит только хозяину. Хищник. Убийца, – Анакс наклонилась и вытерла руки об одежду задушенного силовика. – Волосы – это единственный серьезный апгрейд, который я сделала своему игровому клону. Когда только начинаешь играть, во всем этом есть смысл, потом – продолжаешь двигаться на автомате.

– Социологи говорят, что среднестатистический игрок увлекается одним проектом от одного месяца до трех лет, – сказал Прай-Ми. – Учитывают не только время на просмотр рекламы, обдумывание процесса, сбор необходимых единиц Влияния, чтобы купить ключ игрока, но и время на изучение персонажей, выбор кланов, рас, типов оружия… Если рассматривать «Голод», то здесь, как правило, большинство игроков начинают с того, что попадают в игру во время бунтов, погибают, возвращаются и готовятся к следующим бунтам. Если они снова вылетают из игры, то интерес падает, потому что игрок считает уровень сложности слишком высоким. Если второй бунт удается пережить, то игрок обычно попадает в зал славы, где начинает изучать достижения конкурентов, ожидая следующего бунта и надеясь побить рекорды. Но спад интереса в большинстве случаев начинается после второго в жизни игрока бунта, – Прай-Ми хотел тронуть Анакс за плечо, привлекая внимание, но затем взглянул на волосы, превращенные в оружие, и решил держать руки при себе. – У тебя, например, как было? – спросил он.

– У меня? – Анакс активировала модуль легенды, изучая карту. – Наверное, было так, как говорят твои социологи… Не помню… Знаю, что уже ненавижу эту игру, а остальное…

Нейронный образ карты вспыхнул красной сыпью, обозначая приближение бунтующих толп к хозяину легенды. Анакс выругалась и велела Прай-Ми заткнуться, спешно пытаясь решить, какой выбрать маршрут, чтобы избежать ненужных столкновений.

– И все-таки тебе еще нравится эта игра, – расплылся в улыбке Прай-Ми. – Знаешь, как говорят: игроман однажды, игроман навсегда. И не спорь – статистика не врет.

– Вот как? – Анакс подняла уцелевшую в драке гравитационную дубинку силовика и по-хозяйски убрала в вещмешок. – Тогда спроси свою статистику, сколько новичков, впервые оказавшись в атмосфере бунтов, выживают? Один из ста? Меньше? А теперь вспомни свое тело, оставленное в Размерности, вспомни залог, который все еще не оплачен, и если ты умрешь в игре, то твое тело конфискуют и продадут либо богачу, либо адепту «Мункара и Накира», – Анакс встретилась взглядом с Прай-Ми и зловеще улыбнулась. – А вот теперь давай посмеемся вместе. Потому что жить тебе осталось совсем чуть-чуть, если не произойдет чудо. Совсем чуть-чуть…