Айфон Алины запиликал в восемь утра. Она быстро умылась, оделась и, с изумлением посмотрев на мужа, будто только теперь обнаружив его присутствие в квартире, сказала:

– Собирайся, пожалуйста, через пять минут такси подъедет.

Психбольница находилась на окраине города, в сосновом бору. Несколько кирпичных зданий за забором из металлических прутьев.

Алина уверенно шагала к ближайшей от ворот одноэтажке, каблуки сапожек стукали о почищенные от снега бетонные плиты. Матвей тащил большую синюю сумку. Жизнь с каждым метром движения по этой территории рушилась всё сильнее. Обвал, град из осколков…

Внутри одноэтажки оказалась регистратура или приемный покой – в общем, там оформляли больных; Алина заглянула в кабинет с открытой дверью и протянула бумажку.

– А, да, – услышал Матвей приветливый, как старой знакомой, голос, – придется подождать, Алина Витальевна, сейчас тут с одним персонажем разберемся… Посидите в коридоре.

Матвей присел первым на мягкую скамейку. Оглядывался, слух работал напряжённо. В конце коридора шипел душ, и мужской тенорок, веселый и как бы насмешливый, повторял:

– Голову мыль получше. Голову… Мыль голову, не жалей. У нас – чистота.

Потом провели крупного, но с лицом пупса, подростка.

– Вот сюда, – велел высокий, плечистый дядя в белом халате, и они скрылись в кабинете напротив того, куда заглядывала Алина.

Через полминуты в кабинете раздался нечеловеческий крик. Пупс выскочил в коридор с закатанным рукавом на левой руке. Побежал, продолжая кричать. Дядя догнал, мгновенно скрутил. Увёл обратно.

Матвей глянул на жену. Она сидела спокойно, с прямой спиной, смотрела в стену.

– Ты здесь была уже? – спросил.

– Да, немного.

Ответ был сухой и равнодушный.

– В каком смысле – немного?

– Полежала две недели. В одиннадцатом классе. Перед егэ… Очень волновалась…

Из конца коридора вышел хмурый человек с мокрыми волосами, в руке держал старомодный портфель. Его сопровождал другой, но такой же немолодой, высокий и широкоплечий дядя в халате. Глянул на Матвея и Алину, спросил весело:

– Вы тож к нам?

– Да, – ответила Алина.

– Обои?

– Нет, только я.

– Ну, погодите десять минут. Определим товарища…

Они вошли в кабинет.

Матвей молчал. Происходящее было нереальным, и слова, вопросы, казалось, могут окончательно реальность убить, раздавить, и его тоже придётся волочь, крутить, лечить…

Алину, слава богу, не заставили мыться в душе в конце коридора, оформили довольно быстро. В сопровождении веселого дяди-санитара они пошли в соседнее здание. Алина шагала быстро, дядя и Матвей даже приотстали.

– Ты, – учил Матвея санитар, – десять минут погоди, а потом поднимись на третий этаж. И передашь вещи. Скажи, такой-то такой-то. Ей не положено ничего иметь…

– Если не положено, зачем передавать? – раздражённо ухмыльнулся Матвей; захотелось поспорить.

– Ну а как она без телефона, кремов своих всяких, ещё чего там…

– Ясно. Вернее, абсурд полнейший.

– Почему абсурд? – в голосе дяди вместо насмешки появилась обида.

– Нельзя с собой, а передать, значит, можно.

– Ну, порядок такой…

На прощанье Алина коснулась губами щеки Матвея и попросила:

– Только Вассочку не бей, пожалуйста.

– Да не собираюсь я её бить!

– Обещаешь?

– Обещаю.

Теперь Алина поцеловала его крепче, но по-прежнему в щеку. И исчезла за тяжелой стальной дверью с глазком.

Матвей спустился вниз. Постоял на крыльце, вдыхая чистый, морозный воздух. Рядом гудело сотнями машин Объездное шоссе, а здесь было свежо, как в лесу… Матвей достал телефон, нашёл номер Кирилла. Ещё вчера вечером он решил, что нажрётся вместе с ним.