Павлов потер виски, выдохнул воздух и решительно встал между Аймалетдиновым и супругами.

– Секунду. Товарищ капитан, огромное спасибо, что так быстро разобрались. Дальше мы сами. Никуда они не пойдут на ночь глядя, – он подтолкнул Николая. – Идите к ребенку, я все улажу.

Николай, подхватив свою жену, скрылся в комнате, и Артем повернулся к капитану:

– Еще раз спасибо. Правда, мы же не звери, посреди ночи выталкивать людей на улицу. Да еще с ребенком.

Участковый усмехнулся:

– Не я этого хотел. Вы попросили! – с ударением на последнем слове произнес он.

Павлов лишь развел руками:

– Ну, бывает. Нет, вам реально спасибо, а то бы я сегодня на улице ночевал. Так хоть домой вошел. Честно говоря, я не думал, что такие вещи могут и у меня в квартире происходить. Читаю, слышу, дела веду, но… не ожидал.

– Хм. Бывает. Ладно. – Аймалетдинов махнул рукой и двинулся на выход. Дорогу он уже запомнил.

Артем проводил его до двери и на пороге протянул руку. Капитан чуть помедлил, как бы разглядывая протянутую руку, пожал ее и сказал на прощание:

– Но только больше, Павлов, я, как пожарная команда, к вам не прибегу. Прощайте. За квартиру вашу тоже ручаться не буду. Всякие дела у нас на участке случаются… – многозначительно поднял он брови и поспешил вниз по лестнице.

Артем вздохнул. Ему порядком надоели эти недосказанности, хотя и без них ситуация неуклонно накалялась. Возможно, подселение супругов Губкиных было простой ошибкой судебных приставов. Тогда ее можно быстро и безболезненно, если не считать нервы и чувства самих Губкиных, разрешить утром. А если это не ошибка? А что тогда? Артем задумался. Выселение Коробкова, отключение коммуникаций и, наконец, просто физическое заселение чужих людей в квартиру отца… события выстраивались в ясную роковую череду.

«Что это? Квартирное рейдерство? Жилищный коллапс?»

Артем зашел в кабинет. На самом краешке его диванчика примостились Николай и Лида, и смотрели они на хозяина этого диванчика испуганно и даже затравленно.

«У них, похоже, вообще мебели нет… – отметил Артем. – Или у родителей держат».

– Все. Пока вас никто не тронет. Можете ложиться спать. И, кстати, Николай, дайте-ка мне ваши бумаги. Странный у вас какой-то договор. Я все равно не усну, пока не разрешу эту загадку. Посижу, помозгую… – Павлов зевнул.

– Только… господин Павлов… есть проблема, – Николай замялся и переглянулся с женой.

– Мы вас узнали. Это ведь вас все время по телевизору показывают? – подтвердила она.

Артем удивленно поднял брови.

– Ну и что? В чем проблема? – Он не понимал, к чему клонит эта парочка.

Николай обреченно опустил плечи.

– У нас нет таких денег, чтобы заплатить за вашу работу, – почти прошептал Губкин.

Артем на мгновение опешил, а затем, сокрушенно покачивая головой, рассмеялся. Эти многократно кем только не ограбленные люди, невзирая ни на что, пытались оставаться прямыми и честными.

– Будем считать, что у меня Ленинский субботник.

Третья турка кофе «по-арбатски» и темная зимняя ночь постепенно подходили к концу, когда Артем Павлов наконец уловил смысл комбинации, проделанной с семьей Николая Губкина. Ловкие ребята организовали трест, точнее, «товарищество на вере», собирая с будущих владельцев квартир деньги из расчета полтысячи долларов за квадратный метр. Николай, в частности, сдал пятьдесят тысяч, рассчитывая на квартиру площадью под сто метров. Однако поперек его планов встали еще три таких же инвестора, внесшие такие же суммы за такие же метры. И не было бы никакого спора, если бы организаторы построили три одинаковые квартиры. Но они строили только одну. Одну – на троих. А потому лишь один из пайщиков имел шанс заполучить жилплощадь в построенном доме. И этим счастливчиком оказался отнюдь не Николай Губкин.