Вокруг выразительных глаз с пикантной сумасшедшинкой (или лёгким косоглазием) темнела яркая обводка тушью. А обновлённые синтетические зубы оказались выточены в форме двух слегка асимметричных волн – они никогда не смыкались идеально. И, будто всего этого было недостаточно, на внешней стороне ладони гериатрического тинейджера рос пушистый кактус размером со свернувшуюся калачиком морскую свинку.

Чудо-экспедитор профессиональным движением затормозил тележку и зафиксировал на креплениях в стене. Увидев замершую парочку, он изменился в лице, во мгновение ока превратившись из отрешённого и шевелящего губами себе под нос – в лихорадочно-приветливого. Ярко взмахнул ладонью, чтобы сразу продемонстрировать гендоса и подчеркнуть свой статус.

– Трайк’вам!

Это значило: «Стабильной вам траектории», понятное приветствие для обитателей орбитального Кольца.

– Шлемзы? В смысле, внешники, в смысле, дорогие гости, – с хитринкой ухмыльнулся старичок. – Как вам наша система?

– С каждым фактом всё интереснее, – признался Одиссей.

Ана нахмурилась. «Шлемзы» звучало как уничижительное прозвище для чужаков; моментальная проверка подтвердила, что так и есть. На орбитальном сленге эта характеристика означала: «избалованный бездельник-раздолбай», примерно то же, что пренебрежительное «планетник» у звёздных корсаров.

Принцесса предпочла умолчать о своём отношении к прекрасной системе Гендар, а дотянулась до тэга экспедитора и прочла его имя. Серьёзно? Кассий Четвёртый?

– Кассий, наследственный экспедитор четвёртого поколения, к вашим услугам, – почти церемонно поклонился он. Очевидно, в среде потомственных экспедиторов были приняты манеры. – Вы по делам или ради впечатлений? У нас несказанно развивается элитный туризм, а выглядите, как самая настоящая элита, шлемазель!

Он смотрел на девушку с прищуром, явно не планируя получить по шее за издевательство. То ли полагал его тонким и незаметным для шлемзов, то ли рассчитывал на натуральное защитное поле пенсионного возраста. Ана сдержала вспыхнувшие волосы и не ответила.

– А гендос-туризм у вас в системе развивается? – невинно спросил Фокс.

– О да! – ещё сильнее оживился Крассий, его глаза заблестели. – В этом году популярность маленьких друзей несказанно подскочила, их рекламируют по всем ближайшим мирам. Спрос на гендос-терапию вырос в разы, а очередь за нашим гражданством тянется до Кассиопеи. Ну а как иначе? Всех манит перспектива долголетия. Наверняка и вас.

Старичок с пониманием подмигнул и заговорщицки понизил голос.

– Теперь мне бы в жизни не получить такого малыша. Счастье, что успел добровольцем в третью волну, и мой кроха прижился.

Он пощекотал кактус, будто тот правда был морской свинкой, и пояснил:

– Тогда не все приживались, часть усыхали или отторгались. Да и слухи ходили всякие: скептики утверждали, что нас обманывают, а гендосы вредны. Не обижайся, маленький, они ж идиоты. Знаете параноиков и их теории заговоров? Всегда ищут, в чём подвох.

Экспедитор махнул рукой и, не дожидаясь ответа, хихикнул:

– Мамуля без конца твердила: «Кассий, как ты можешь вживлять в себя какого-то паразита, ни в коем случае этого не делай!» А я не послушал, – он волнисто улыбнулся. – Никогда её не слушал, и вот результат. И кто теперь жив-здоров, а кто в могиле, а?

Последний вопрос Кассий адресовал своему интосу.

– Ты прав, сынуля, – с готовностью согласилась имитация почившей родительницы, дребезжащим голосом. – А я подурела на старости лет, уж не серчай.

– То-то и оно, – довольно кивнул мудрец.

– Что стало с теми слухами? – Одиссей не терял нить разговора.