Ничего Снежана, ничего, и очки ей черные идут, я вообще люблю девушек с очками, в очках что-то есть.

– Это правда? – спросила Снежана.

– Что?

– Что это ты быдлески придумал?

– Нет, конечно. Это Ницше.

– А, понятно.

Она посмотрела на меня с восхитительной бессмысленностью и этим мне вдруг понравилась. Если у нее на самом деле мозг в относительно первозданном состоянии – то это просто прелесть, такое редко встретишь в наши тяжелые дни, особенно в третьей школе. А если она ловко притворялась, то это и подавнее, ценнее в три раза, особенно в сословии всадников.

– Мне больше та нравится, где сотовые жарят… – сказала Снежана. – Как она называется?

– «Едоки мобильных телефонов», – напомнил я.

– Смешное название. А что, вы там на самом деле телефоны ели?

– Пришлось. В этом и суть быдлески – все должно быть по-настоящему.

– То есть?

– Все очень просто. Если ты обедаешь на помойке – ты должен там непременно пообедать. Если ты жаришь телефон, его нужно непременно съесть. Реализм, в противном случае это не быдлеска, а буффонада. Фейк.

Снежана улыбнулась.

– И как? – спросила она. – Приносит прибыль? Говорят, ты там уже на «Бентли» скопил.

– Сплетни, – отмахнулся я. – Быдлески никакого дохода не приносят, я делаю это только ради искусства. Творчество… Ты знаешь, что такое творчество, Снежана?

Проснулся Дубина, посмотрел на меня с подозрением.

– Где мы? – спросил он.

– Скоро озеро, кажется, – сказала Снежана.

– Я знаю, что такое творчество, – зевнул Дубина. – Нам на боксе рассказывали. Если что, могу показать.

Дубина уставился на меня.

– Не, спасибо, мне и так хорошо. Скоро озеро, Листвянко, говорят, ты с вышки хорошо прыгаешь?

– С какой вышки? – не понял Дубина.

– С парашютной. Отдыхай, дружище.

Дубина вздохнул. Наверное, хотел мне в рог двинуть, но мама в дорогу драться запретила. И правильно.

Я опять отправился к Александре, она скучала на своем месте и немного смущалась.

– Скоро Галич, – сказал я. – Целое озеро целебной воды, окунешься, и печали отступят. У нас по плану оздоровительное купание.

– Озеро? – заинтересовалась Александра.

– Русский Лох-Несс, – сообщил я. – Здесь водится известный Галичский Монстр…

– Монстр?

– Ага. Когда-то давно здесь упал метеорит, а потом стали пропадать люди. И сейчас иногда пропадают. Это монстр их утаскивает. Там в центре разлом геологический, глубина полтора километра.

– Ого!

Александра написала что-то на листке бумаги, сунула своим соплеменником.

Оба сразу повернулись ко мне.

– Расскажи про монстра, – попросила Александра.

Ну, я рассказал подробнее, что мне, жалко? Про лабораторию под озером, в которой кровавые сатрапы Берии готовили смерть для всего человечества, а не получилось. Потому что на первое мая они выпили весь антифриз из реактора, и он расплавился и взорвался. Ну, а сталинский монстр вырвался и вовсю бесчинствует до сих пор.

Жмуркин ушел к водителю и стал вещать в микрофон.

– Друзья! Мы подъезжаем к старинному русскому городу Галичу. Галич, как и Москва, основан Юрием Долгоруким, примерно в то же время. Два города-ровесника, а какие разные судьбы! В свое время Галич был столицей удельного княжества Галичского, позже был присоединен к Москве…

Немцы достали камеры, приготовились фотографировать. Наверное, они ожидали, что покажутся многочисленные крепости из красного кирпича, рвы, церкви и прочая экзотика, однако показались, как водится, разрушенные коровники и кособокие свинарники.

Ну и озеро. Оно не преминуло показаться. Я люблю этот момент: озеро появляется всегда вдруг, и всегда кажется, что оно висит в воздухе, и можно не обращать внимания на окрестности, смотреть только на него, на цвет и блеск, обычно оно блестит, как серебряное блюдо.