Впервые об этой ошибке стало известно из мемуаров Г.К. Жукова спустя несколько десятилетий после победы над Германией. Маршал хотя и довольно высоко оценил деятельность разведки в период подготовки к Курской битве, тем не менее признал: «Ставка и Генеральный штаб считали, что наиболее сильную группировку противник создает в районе Орла для действий против Центрального фронта. На самом деле более сильной оказалась группировка против Воронежского фронта, где действовало 8 танковых дивизий (1500 танков). Против Центрального же фронта действовало 6 танковых дивизий (1200 танков). Этим в значительной степени и объясняется то, что Центральный фронт легче справился с отражением наступления противника; чем Воронежский фронт»[91]. Дорого обошёлся нам этот просчет. Его пришлось исправлять не только войсками Воронежского фронта, но и значительными силами СтепВО и резервами Юго-Западного фронта. Напомню, помимо всех войск и резервов Н.Ф. Ватутина Москва в период Курской оборонительной операции (8-11 июля) будет вынуждена дополнительно направить сюда две гвардейских армии и танковый корпус, которые примут участие в боях всем своим составом, а на завершающем этапе операции подтянуть и весь СтепВО.

К сожалению, данные (уже отобранные, «прошедшие фильтр), поступавшие руководству НКГБ по линии его 4-го Управления (от партизан и оперативных групп, действовавших в тылу противника), были нередко противоречивыми, трудно поддающимися анализу. Чтобы было понятно, какого качества приходила информация даже после «отсева» её в 4-м Управлении, приведу выдержки из двух сообщений, представленных Управлением на имя заместителя наркома НКГБ Б.З. Кабулова в один день, 10 мая 1943 г. Первый документ: «Из района Брянска. Показаниями перебежчиков из русско-немецкого батальона, действовавшего против партизан, устанавливается, что одной из основных задач противника на южной окраине Брянского леса является захват и восстановление железной дороги Хутор Михайловский – Унечи. Для этой цели туда прибыли и приступили к работе немецкие саперы. В процессе опроса выяснилось также, что немцы сняли с охраны Брянских лесов войсковые части и технику и концентрируют силы для решительного удара на Москву, Курск и в направлении Орла. Генеральное наступление ожидается в двадцатых числах мая»[92].

Второй документ: «Из района г. Овруч, Житомирской области. Получены данные об усиленном передвижении войск противника из Гомеля в сторону Калинковичи и Мозырь… По словам местных жителей, войска едут на отдых с Курского и Брянского направлений. Среди солдат есть финны, русские, украинцы и немцы»[93].

Если враг концентрирует силы для удара на Курск и даже снимает войсковые части с охраны лесов (хотя уже в середине мая начнется операция «Цыганский барон»), то почему его войска с курского и брянского направлений едут на отдых? Как минимум это значит: наступления в ближайшее время не будет, но в документе №2 указана его дата – примерно через 10 суток. Трудно поверить, чтобы за две недели до генерального наступления эшелонами с фронта ехали отпускники. Из документов сложно понять и то, где же будет направление главного удара противника. Данные о том, что он планирует наступать и на Москву, и на Курск, имели для советского командования 10 мая такое же значение, если бы НКГБ донес, что Германия хочет завоевать СССР. Но это, как говорится, полбеды, а вот что значит «в направление Орла»? Ведь этот город находился в руках неприятеля, и если наступать в направлении на Орёл, это значит, германская армия должна была находиться на позициях советских войск. И такие документальные ребусы, поступавшие по каналам всех разведслужб, приходилось разгадывать каждый день и Лубянке, и Генштабу, и Ставке.