– Что ты хочешь этим сказать? – Горохов заинтересованно на меня уставился.

– Такое ощущение, что потерпевший знал убийцу. Спокойно впустил его в номер. Дал себя связать. Высечь какой-то плетью. При этом не орал, кляпа нет, а криков никто не слышал. А потом дал себя прирезать.

– Бред какой-то… – пробормотал Горохов.

– Вот и я так думаю.

В номер залетел запыхавшийся Погодин, следом за ним два МУР-овских опера.

– Никита Егорович! – выдохнул Федя. – Есть свидетель! Подняли вчерашнюю смену, администратор видела, как около полуночи Дицони вошел в гостиницу с какой-то дамой.

– А почему нам об этом не сказали сотрудники милиции и доблестные смежники в штатском, что тоже вчера дежурили?

– Нам об этом говорили, – вмешался один из приданных оперов в кепке-хулиганке. – Но никто из них дамочку эту не запомнил. Видели ее издалека.

– Как так? – возмутился Горохов. – А для чего тогда на входе столько стражников? Дармоеды…

– Артур Дицони, – продолжал оперативник, – проживал на особых правах. Его гостей не регистрировали и даже позволяли им оставаться после 23-х часов. Он частенько появлялся в гостинице с девушками. Всегда с разными. Поэтому на него уже никто не обращал внимания. А администратор была новенькой, работала недавно и остановила парочку. Дицони ее отчитал и даже пригрозил увольнением. Дескать, таких уважаемых постояльцев, как он, надо знать в лицо и выполнять негласное правило гостиницы – не досаждать ему и его гостям глупыми вопросами. Вот она и запомнила его спутницу.

Картина вырисовывалась интересная.

– А наш Артурчик был не промах, – задумчиво проговорил следователь. – Настоящая звезда. Что насчет его спутницы?

– Администратор говорит, что дама одета была вызывающе. Очень короткая юбка, как она выразилась, не слишком отличалась от широкого пояса. Туфли на шпильке такой, что росту ей в полголовы добавляли. Макияж, как боевой раскрас индейца. Но в целом дама ухоженная и с виду одета в шмотки недешевые, скорее всего, заграничные.

– Отлично, везите свидетельницу ко мне в кабинет на Петровку, здесь закончим и там с ней побеседуем. Фоторобот составим, пока помнит все…

– Есть, – оперативник кивнул (Горохова уважала и знала вся Петровка) и вместе с напарником вышел из номера.

– Похоже, что убитый пользовался услугами элитных проституток, – высказала предположение Света.

– С чего вы так решили? – вскинул на нее бровь Горохов.

– Тогда нестыковки, что обнаружил Андрей – сходятся. Никто убитого не пытал. Он развлекался с продажной женщиной. Игры такие у них.

Однако! Честно сказать, не ожидал я такого услышать от Светы. А спокойно как говорит, загляденье.

– Какие такие игры? – Горохов с интересом уставился на Свету. – С пытками?

– Это не пытки, а так называемое сексуальное доминирование. Сейчас я объясню, чтобы было понятно. Убитому в жизни не хватало некой госпожи. Тогда версия Андрея вполне объяснима. И потом, не просто же так труп абсолютно голый. Явно прослеживается сексуальный подтекст.

– Вы хотите сказать, что проститутка причиняла боль потерпевшему? Но зачем? Он что? Мазохист?

Горохов был здорово сбит с толку.

– Скорее всего, да. Возможно, причина кроется в психической травме, пережитой в детстве. Подчинение, переживание боли, унижения становится единственным понятным способом получения любви и связанного с ней удовольствия.

Светлана так и выдала все это ровным лекторским голосом, но потом всё-таки тихонько выдохнула. Не слишком удобно даме мужчин в таких вот вопросах просвещать, даже если она – эксперт по потёмкам человеческой души.