Город-герой встретил нас апрельским солнышком. Раскинулся он на правом берегу матушки-Волги на десятки километров. Впоследствии Волгоград будет считаться самым длинным городом России, если не считать Сочи. Но Сочи, в общем-то, по-настоящему не в счет. Его-то длина складывается не из городской инфраструктуры, а из череды курортных поселков.

Не было в нашей стране ни школьника, ни взрослого, кто не знал или не слышал бы, в какие страшные руины превратился город во время Великой Отечественной войны, за недели и месяцы Сталинградской битвы. Но он возродился из пепла, словно Феникс. Но не прекрасный и огненный, а серый и панельный.

Заселились мы в гостиницу с оригинальным названием “Волгоград” по ул. Мира, 12. Гостиница до 1961-го года, как, впрочем, и сам город, носила название “Сталинград”.

Как всегда, нам с Алексеем достался двухместный номер, Горохов и Света заехали в одноместные. Я немного им завидовал. К храпу Каткова привыкнуть было невозможно, но командировочным сотрудникам в званиях ниже майора отдельные номера не положены. А жаль… В мое время в ведомственных гостиницах так же будет, разве что планка повысится. Отдельный номер в ментовской “Комете” в Москве дают, начиная с подполковника и выше. Я, будучи уже опером взрослым и состоявшимся, не горел желанием делить номер с зелеными следаками. И приходилось мухлевать. Менял в заявке на бронь (типа, техническая ошибка) своего майора на подпола. Тетки на ресепшене не сличали данные в брони, в удостоверении и в командировочном при заселении. Они люди сугубо гражданские и вообще были далеки от всяческих званий и звездочек. А мне доставался уютный одноместный номер с ковровым покрытием ярко-красного цвета. Любят в “Комете” такой цвет почему-то, прямо как в СССР.

– Час на отдых и душ, – распорядился Горохов, – а потом встречаемся в холле. Приедет машина из местного ГУВД и отвезет нас в управление. Там нам выделят кабинет для работы. Я приму дела к производству, и начнем работать прямо с сегодняшнего дня. Сто лет не расследовал имущественные преступления. Это подследственность милиции, а не прокурорских работников, – мечтательно проговорил следователь. – Не думал, что окунусь в это снова…

– Ну, где машина, Никита Егорович? – пыхтел Катков, озираясь по сторонам и высматривая с крыльца гостиницы служебную “Волгу”.

– Ничего не понимаю, – Горохов хмурился и поглядывал на наручную “Славу”. – Уже как минут двадцать должна здесь быть.

– Может, пешком дойдем? – предложил я. – Тут недалеко. Пара-тройка километров по проспекту Ленина, вдоль реки.

Горохов вскинул на меня бровь:

– Ты бывал в этих краях?

– Нет, у нас в номере карта города оказалась. Может, из жильцов кто прошлых оставил. Изучил наспех, – не буду же я ему говорить, что частенько командировался в Волгоградский институт МВД (а впоследствии – Волгоградскую академию) на факультет переподготовки кадров для повышения квалификации.

Благодаря таким учёбам многие сотрудники из нашего УВД смогли воочию увидеть одно из семи чудес России – Мамаев курган и Родину-мать с мечом.

– Нет! – пыхтел сигаретой Горохов. – Уж дождемся! Что за бардак?… Где этот бездельник-водитель? Ну, я ему устрою.

Минут через пять к крыльцу подкатило разве что корыто в виде блеклой (когда-то цвет был насыщенно-красным) копейки с треснутой фарой, а нашей Волги до сих пор не было. Водитель копейки выходить не торопился. Сидел и ждал. Очевидно, тоже за кем-то приехал.

Нам оставалось стоять и ждать. От нечего делать я включил режим Шерлока.