– Вот зря я тебе дело дал, начальник за него с меня шкуру спустит.

– Не блажи. Эту папку несколько месяцев никто не трогал. Не потрогают еще денек. Вот и все, – я аккуратно свернул заветный листочек и сунул его в карман рубашки. – Делов-то. Всё, бывай. До завтра.

Погодин молчал, с ужасом глядя на “распотрошённое” оперативно-поисковое дело и обхватив голову руками.

Вильнув возле его стола, я прихватил ещё кое-что. Траурный Федя даже не заметил, что лишился самого ценного.

Покинув кабинет, я направился в свой отдел. Посмотрел на часы и засёк время. Мысленно сделал ставку, через сколько минут прискачет ко мне Погодин. Остановился на десяти. Тот прилетел через пять. Глаза навылупку, волосы всклокочены, сам заикается:

– Андрюха! Ты пистолет мой не видел?

– Какой пистолет? – хитро прищурился я.

– Ясно, какой, табельный. ПМ пропал. Куда я его деть мог? Ума не приложу. Ну все… Хана мне. Уволят. И дело, и ствол.

– Как пистолет мог из кобуры на поясе пропасть?

– Да не в кобуре он был!

– Тем более, – подначивал я. – Из сейфа как мог пропасть?

– Да почему из сейфа-то? На столе он лежал!

– Да потому что, дурья твоя башка, пистолет только в кобуре должен быть на теле – или в сейфе. Другого не дано. Кто у тебя наставник был, что не научил этому?

– Да знаю я, помоги его найти! Куда делся, не пойму.

– Бери, – я запустил руку за спину и вытащил из-за пояса ПМ. – Не теряй больше.

– Так это ты стащил его? Зачем?!

– В воспитательных целях. Зато в следующий раз ты так уже не сделаешь.

– Ну ты, Петров!.. Да я… Я начальнику твоему скажу!

– Давай, ещё от него тебе влетит. Иди уже, работай. Ещё спасибо мне скажешь когда-нибудь. Пистолет пуще бабы беречь надо. Баб много, а ствол у мужика один. Сечёшь?

Городская поликлиника собрала толпу народа у регистратуры. Из четырёх окошек с вырезанными из оргстекла под трафарет надписями с засохшими подтеками: “Регистратура” работало только два. Пациенты, преимущественно предпенсионного возраста, облепили амбразуры маленьких окошек, как муравьи апельсиновую корку.

Передние ряды повисли на полированном подоконнике и пытались заглянуть в прорезь, периодически оборачивались и шипели на задних. Те, в свою очередь, вытягивали шеи, словно хотели разглядеть, что дают в этой самой «Регистратуре».

Медрегистраторы в дежурном режиме обгавкивали посетителей. Иногда пациентам удавалось вывести их из себя. Тогда те, доведённые до кипения, швыряли им медицинские карточки. Иногда закатывали глаза и, вздыхая, морщились, когда кто-то, помимо обращения, ещё спрашивал у них, как найти тот или иной кабинет. Видно, по закону Дарвина, на такую работу всегда брали только женщин с хваткой кобры и длинным языком.

В общем, всё, как во всех бесплатных больницах, во все времена. Честно отстояв в очереди, я, наконец, добился своей карточки и получил бегунок, в какие кабинеты нужно пройти, чтобы получить справку о прохождении заветной медкомиссии для поступления в школу милиции.

В списке врачей стандартно значились: хирург, окулист, терапевт, лор, дерматолог и др. Начать решил с хирурга. Недавно только узнал, что слово “хирург” пишется иногда через “е”, наверно, это всё-таки зависит от квалификации врача.

Возле выкрашенной в голубой цвет стены по обеим сторонам кабинета хирурга расселись ожидающие. Лавок на всех, как обычно, не хватило. Кто-то, как предстояло и мне, подпирал штукатурку.