Во все эти планы вообще не укладывается какая-то фрау Марта. Она тупо будет мне мешать.

Сначала, когда Эско Риекки по дороге из аэропорта сказал, что мы будем для конспирации жить отдельно, я обрадовался. Столь неожиданный поворот весьма облегчает мне жизнь, с учетом предстоящих действий и поступков. Я то уже ломал голову, прикидывая, насколько сильно придется напрячься, чтоб в нужный момент скинуть Эско с хвоста. Мне так и виделась картина, в которой за мной след в след ходит настырный фин. Естественно, тот факт, что жить он будет совсем в другом месте – это отличная новость. Значит, его зоркий финский глаз не сможет бдить за мной с утра до ночи и с ночи до утра.

Тем более, поиском бриллиантов начальник финской полиции озадачился всерьез. Он пытался еще в Хельсинки выуживать из меня информацию, касающуюся подсказок Сергея Витцке. Однако я упорно строил из себя дурака, ссылаясь на абсолютное непонимание ситуации. Якобы все, что у меня есть, это воспоминание о жизни в Берлине, приблизительный день получения камушков и искренняя уверенность товарища Бекетова, будто в этих микроскопических знаниях кроется ключик к карте сокровищ.

Но… Судя по скептическому взгляду Эско, он мне не поверил. Господин полковник занял выжидательную позицию, решив, что в Берлине я уж никуда не денусь. Там мне придется делиться информацией. А если попробую кинуть Риекки, то хренушки у меня это получится, потому как он будет пристально наблюдать. Вот таким приблизительно был ход мыслей начальника сыскной полиции. И для того, чтоб это понять, вообще не надо быть экстрасенсом.

Хотя сам фин явно был не рад, что Мюллер нас разделил. Решение поселиться в гостинице точно Эско Риекки не принадлежало. А теперь, оказывается, вон оно что. Фрау Марта…

– Алексей, ты верно заметил, служба будет особой. А значит, наглядно показывать связь с гестапо – глупо. Поверь, в этой организации глупцов нет. Не могу утверждать наверняка, но мне кажется, смысл твоей службы будет сводиться к секретной борьбе с врагами фюрера. – Абсолютно бесячьим, спокойным голосом продолжил Эско. Он говорил со мной так, будто я – несмышленый ребенок.

Присутствия таксиста господин полковник не стеснялся, потому что беседовали мы, естественно, по-русски, дабы немец не мог понять, о чем идет речь. Впрочем, судя по внешнему виду водилы, который рассеянно пялился в окно, он особо и не вникал, о чем трындят на заднем сиденье странные пассажиры. Уверен, в его глазах мы точно выглядели странными.

– Значит, смотри… Инструкция такая…

– Инструкция? – Перебил я Эско. – Но мы никуда не заезжали, ни с кем не встречались. Выходит, вы получили указания еще в Хельсинки? Но мне не сказали ни слова?

– Конечно в Хельсинки. – Кивнул Эско. – Господин оберштурмбаннфюрер перед своим возвращением в Германию оставил мне четкие инструкции. И, да, тебе не говорил. Опять же, так велено – ввести в курс дела уже на месте, то есть возле дома фрау Марты.

Фин выглядел равнодушным, но я видел, в его глазах где-то очень глубоко, плескалась ехидная радость. Видимо, начальник сыскной полиции испытывал огромное чувство удовлетворения, что новость о легенде, которую придумал оберштурмбаннфюрер, меня разозлила. Этакая маленькая месть со стороны Эско за нервотрепки, которые устраивал ему я. Есть ощущение, вовсе Мюллер не показывал ничего хранить в тайне. Это просто мстительная натура господина полковника разыгралась. Типа, мелочь, а приятно.

– Слушай внимательно и не перебивай. Значит, ты – начинающий актер, который приехал в Берлин попытать счастья. Корни у тебя русские, родители были эмигрантами. К сожалению, они трагично скончались. Оба. Жил в Финляндии, там же встретился и познакомился с Чеховой. С ее помощью хочешь попробовать получить роль, что и явилось причиной переезда. Вот эту историю расскажешь фрау Марте. Расскажешь искренне, с восторгом. О том, что она сдаёт комнату, ты узнал от продавца зелени на рынке – Бруно Бейзлера. Запомни имя. Это важно. Подобные личностные моменты вызывают больше доверия. Проверять она вряд ли пойдет, потому как комнату действительно собиралась сдать. Но даже если ей стукнет в голову подобная мысль, Бруно все подтвердит.