Оуэн воодушевления брата не разделял. Ему нравились девушки возле бассейна, нравилось, что у них есть собственная комната со спутниковым телевидением, но его не устраивало то, что курорт был так сильно изолирован, находился так далеко от города. Он не стал жаловаться по этому поводу – он никогда не жаловался, – но Кёртис знал, что подобное расположение вызывало у брата чувство тревоги. Но его именно это и привлекало – этот контраст между безлюдными пейзажами вокруг и роскошным курортом с бассейнами, водопадами, теннисными кортами, площадками для гольфа и ресторанами.

Если уж на то пошло, то сходства между двойняшками не было никакого. Им бы походить друг на друга, как горошины с одного стручка, как говаривала бабушка, но даже внешне они были совершенно разными. Кёртис был высоким и худым, с черными волнистыми волосами и смугловатой кожей. У Оуэна волосы тоже были черные, но прямые, и к тому же он был на голову ниже и на добрый десяток фунтов тяжелее. Да еще и, как и братец Райан, он был катастрофически бледен. Кёртис сомневался, способны ли эти двое хоть немного загореть. Обгореть, да, а вот загара – никакого. Оба, похоже, уродились в отца. А вот он пошел в маму.

Они с Оуэном были очень близки – можно сказать, лучшие друзья. Но в последнее время Кёртис все чаще задавался вопросом: не в том ли все дело, что им суждено было родиться близнецами? Не прихоть ли судьбы и физиологии заставляла их держаться вместе и быть напарниками? Если бы не эта связь, если бы они не были братьями, а просто взяли бы да и встретились вот прямо сейчас посреди улицы – смогли бы они тогда хоть парой слов перекинуться?

Кёртис сильно в этом сомневался.

– Я съезжаю! – послышался сверху радостный голос.

Он взглянул наверх. Оуэн стоял, вскинув руки, на вершине горки. Прежде чем кто-нибудь успел его остановить, прежде чем родители увидели его и велели сесть, подросток оттолкнулся и стоя, точно на скейтборде, устремился вниз по скользкой поверхности. На полпути он упал, жестко приземлившись на ягодицы, едва не кувыркнулся, но остался невредим и со смехом плюхнулся в воду.

В книгах и фильмах, вспомнил Кёртис, близнецы всегда делились на плохих и хороших.

И задумался, каким же был он сам.

– Я все видела! – прокричала мама с другой, более мелкой стороны бассейна, где они расположились с отцом и Райаном на шезлонгах.

Ее голос заглушил прочие разговоры, отчего все присутствующие начали озираться. Кёртис почувствовал, как покраснел в смущении.

– Не вздумайте больше лезть на горку! Слышите? Не вздумайте! – рявкнула Рейчел на детей.

Двойняшки покивали, не решаясь кричать в ответ и не желая привлекать к себе еще больше внимания.

– Круто было, – сказал кто-то за спиной у Кёртиса.

Он оглянулся: справа к ним подплыл незнакомый парень. Волосы у него были короткие и взъерошенные, ухо украшала серьга, и на правом плече красовалась маленькая синяя татуировка.

– Спасибо, – ответил Оуэн.

– Вы тут надолго? – спросил незнакомец.

– Пять ночей, – сказал Кёртис. – А ты?

– Вчера приехали. В понедельник съезжаем.

– Пять ночей, – проговорил Оуэн. – Как и мы.

Парня звали Дэвидом, и он жил неподалеку. Кроме того, ему было шестнадцать – он оказался на два года старше близнецов. Дэвид учился в средней школе, и у него даже имелись права. Правда, сюда он приехал с родителями, и своей машины у него не было. Некоторое время они посидели на бортике бассейна, высматривая девчонок и горячих мамочек – в общем, всех, подходящих по возрасту и в бикини. После чего прыгнули обратно в воду, чтобы охладиться.