Возвращение сюда пойдет мне на пользу. Я хотела вновь серьезно заняться балетом, вернуться к регулярным тренировкам и подумать о профессиональных перспективах в балете, заручившись поддержкой семьи, конечно.

– Наверное, тебе одиноко там было, – предположила Рика.

Кто-то задел мое плечо, пробежав мимо, и я остановилась на секунду, стараясь сохранить равновесие. Эта часть обычной школы мне не понравится. Переполненные учениками коридоры, крики, смех, болтовня, любопытные взгляды. Я вздернула подбородок в надежде, что выглядела хотя бы спокойно.

– Э-э, ну… – ответила я в шутку. – Ведь я не говорила, что хочу находиться среди людей. Мне просто нужно научиться быть в их обществе.

Тихо засмеявшись, она отклонилась вправо и предупредила меня шепотом:

– Поворачиваем.

– Вообще-то, я завела много друзей, – продолжила я, следуя за ней. – Мне не было одиноко. Наоборот, я чувствовала себя очень комфортно. Слишком комфортно, полагаю. Я раздражаю свою сестру, поэтому подумала, раз уж в этом году она оканчивает школу, вот мой последний шанс поприсутствовать при этом.

Рика снова хихикнула.

– Как весело. А я единственный ребенок в семье.

Интересно, если бы я была единственным ребенком, позволили бы мне родители остаться дома, вместо того чтобы отправить в далекую школу на поруки чужих людей.

Мои щеки начали гореть, и я не могла понять, дело в моей нервозности или чем-то другом.

– На меня пялятся? – спросила я у Рики.

– Они пялятся на нас.

– Почему?

Послышался ее вздох.

– Думаю… они сбиты с толку. Мы очень похожи друг на друга.

– Да? Ты красивая?

Если она красивая, значит, я тоже красивая.

Но в ответ Рика лишь засмеялась.

– Когда я думаю о том, как выгляжу, – пояснила я, – до сих пор представляю ребенка, которого в последний раз видела в зеркале в восьмилетнем возрасте.

– Получается, ты можешь думать… в образах?

Я моргнула. В образах?

Похоже, девушка заметила выражение моего лица, потому что поспешила извиниться:

– Прости. Мне очень жаль. Идиотский вопрос, верно?

Покачав головой, я сказала:

– Нет, я… Просто я привыкла быть среди тех, кто понимает, каково это. Теперь нужно привыкать к вопросам. – Затем добавила: – И расположить к себе окружающих, чтобы они не стеснялись спрашивать. Все в порядке. – Я хохотнула и облизала губы. – Что касается твоего вопроса – да. Мой мозг по-прежнему функционирует, в отличие от глаз. Хотя, когда я пытаюсь вообразить вещи, которые никогда прежде не видела – вроде интерьера этой школы или тебя, – все усложняется. Порой я просто придумываю. А иногда распознать предмет мне помогает цвет, ощущение или звук.

Потом я перебрала картинки, сохранившиеся в моей голове, размышляя над тем, как рисую для себя образы вещей.

– Иногда это воспоминания. Например, если я думаю о деревьях или оказываюсь в лесу за нашим домом, то всегда представляю деревья, которые видела последними. Причем место значения не имеет. Каждое дерево для меня выглядит так же, как те кусты, что росли в садовом лабиринте с фонтаном. Высокие, темно-зеленые… – На меня вновь нахлынули воспоминания о том дне, и я умолкла. – Фонтан…

– Садовый лабиринт? – поинтересовалась Рика. – Ты не про дом Дэймона Торренса…

Мое лицо вытянулось; я едва не споткнулась. Дэймон.

Она произнесла его имя так привычно, как будто я точно знала, кто он такой, и слышала о нем чуть ли не каждый день. Будто он обычный мальчик из Тандер-Бэй. Для нее в этом не было нечего ненормального.

Разумеется, я знала, что он до сих пор жил здесь, но случайное замечание Рики напомнило мне, что я слишком легкомысленно к этому отнеслась.