-Лежу и молчу, - согласился Савва, переворачиваясь на живот.

Адмиралов чувствовал себя, откровенно признаться, плохо. Таблетки пусть и успешно боролись с повышенной температурой, но состояние не улучшали. Особенно страдало  ущемленное эго, павшее от детского заболевания.

Савва лег удобнее. На самом деле молодой человек вполне мог бы позвонить бабуле или брату Михе, попросить помощи у них. Да, в конце концов, нанять медсестру в любой частной клинике! Но Адмиралов испытывал странное удовольствие от общества вредной девчонки. Особый кайф он получал от вида румянца смущения, говорившего Савелию о том, что на самом деле Машка не такая уж и оторва.

Машка сдвинула одеяло ниже, обнажая спину и талию мужчины. Перед ней лежала, возможно, самая трудная задача в ее жизни. И как справиться с ней? Неизвестно!

Машка решительно открыла маркер. Присела на край постели и склонилась над мужским телом.

Первую минуту Мари думала, что все идет гладко, она отлично справляется, и даже руки не трясутся.

До того момента, когда Бармалеевич вздохнул, пошевелился, поерзал и пробормотал:

-Жуть как чешется! Почеши, а?

-Не дергайся, иначе измажу даже в тех местах, где ничего не высыпало! – пригрозила Машка, а взгляд уже задержался чуть ниже талии.

Девушка замерла. Нет, разумеется, она прекрасно представляла себе зад заносчивого босса. Чего там представлять, если даже брюки не были помехой, чтобы знать: Адмираловский зад был идеальным. Но предполагать и видеть – вещи разные. И сейчас, когда одеяло сползло еще немного, явив девичьему взору кожу более светлого оттенка, Маша поняла две вещи: шеф сейчас без трусов, и его зад будет являться к ней даже во сне.

Маша очень сильно старалась тщательно смазывать ранки «зеленкой», не обращать внимания на Адмираловский зад и подсчитывать, сколько строительных материалов ей потребуется, чтобы, к примеру, заменить обои в коридоре, уложить плитку в ванной и, если совсем повезет, то и на кухне. Словом, Машка отвлекала себя как могла.

-А она когда смоется? – пробормотал Савелий.

Лбом он упирался в матрас, а Машка вдруг подумала, что шеф, пусть и засранец, а чертовски красив. Особенно лежа на темно-синих простынях.

-Никогда! – пробормотала Машка, сообщая своим мыслям, что она в жизни не признается в своей симпатии Бармалеевичу. Вот ни за что! Дудки!

-То есть, как? – возмутился Адмиралов, раскрыв глаза и требовательно уставившись на Выдренко. – Что значит «никогда»? Как я, по-твоему, в офисе появлюсь со всей этой красотой?!

Машка моргнула. Отодвинулась от стремительно севшего на постели мужчины.

Машка очень старалась смотреть только в наглые и возмущенные глаза Бармалеевича. Очень. Прилагала титанические усилия, чтобы не позволить взгляду скользнуть ниже. Но любопытство взяло верх.

Взгляд скользнул по загорелому мужскому телу.

Машка сглотнула, в горле вдруг пересохло, а руки с силой сжали маркер.

Адмиралов сначала не понял, отчего вдруг глаза Марианны превратились в два огромных блюдца. Он все еще представлял, какой фурор произведет, явившись в «ТранзитЭлит» с физиономией, украшенной зелеными крапинками. А потом, когда Сава проследил своим взглядом за тем, куда же именно смотрит Машка, у него моментально улучшилось настроение.

Адмиралов понял, что поднимается не только настроение, но и более важные части его тела. Вернее, органы. А точнее, один конкретный орган.

Савва вновь взглянул на пунцовые щеки Машки. Она казалась странной, но милой. Ему вдруг захотелось ее встряхнуть. В переносном смысле. Хотя, тот самый орган, что плевал на слабость во всем теле, жар и недомогание, был не прочь встряхнуть девчонку в прямом смысле.