– Ну сколько можно вас ждать, принцесса?! Давайте проходите в студию, буду делать первые наброски!

Как бы женщина ни спешила и как бы презрительно ни относилась к нашей братии, шанс увековечить себя на портрете (и уж тем более на рекламе выходящего в прокат кинофильма!) её как минимум остановит на месте. Да и как не замереть в некотором раздумье после таких претензий? Женщина по природе своей теряется, когда незнакомый ей мужчина начинает пенять за опоздание на рабочее место.

Только жалкие несколько процентов после моих наглых притязаний проходят мимо с гордо поднятой головой. Ещё реже звучит нечто этакое:

– Ничего с тобой не случится! Ждал двадцать лет – и ещё восемьдесят подождёшь!

О! Таких дам, с юморком и особо строптивых, я готов на руках носить. Потому что чем больше они сопротивляются, строя из себя высокомерных недотрог, тем слаще потом кажется одержанная победа. За такими экземплярами я готов бегать и увиваться до посинения. Ну и бегаю… ну и увиваюсь. Слава богу, вроде ещё не посинел.

Сегодня в нашем холдинге почти никто не работал. Вначале все активно обсуждали вчерашнее событие: как Вампир укусил Рому Грэйхемцена. А уж сколько версий прозвучало о кровавом побоище в здании концерна «Пангирро» – только оставалось поражаться! И откуда только взялись такие цифры, подобные детали и вообще такие сведения?

– Все первые этажи концерна залиты кровью! – с круглыми от ужаса глазами утверждал смазливый Брикс Мелон, наш специалист по шрифтам и мой главный конкурент по совращению всего прекрасного, что заманчиво шевелится. – Всю ночь ошмётки тел специальными машинами вывозили!

– А внутренние переборки верхних этажей начисто сметены взрывами! – заявила Мэтт Бьюрни, технический редактор нашего отдела. – Там трупы несчастных вообще опознать не могут. Так ошмётки тел вкупе с каменным крошевом и сметают.

Тут я не выдержал и поинтересовался:

– Как же тогда сам Рома спасся, если там всё взорвалось?

– А он в бункере стальном прятался, – снисходительно, со знанием всех тайн мира пояснил Брикс. – Но Вампир его и там достал, выломав три бронированные двери.

Тут вмешалась, показав своё умение логично мыслить, и Юлия Санд:

– Так уж и выломал? Или всё-таки подорвал? – Это наша новенькая сотрудница, пришедшая только две недели назад на должность дизайнера.

Я старался на неё вообще не смотреть, ибо в противном случае начинал пялиться как на богиню, а мозги при этом сразу падали куда-то в паховую область. Кратко о её внешности следовало говорить, только сюсюкая и сглатывая после каждого слова слюну вожделения: Секс-бомба. Супердевочка. Синеглазка-дюймовочка. Сахаринка медовая. Сладкоголосая сирена. Соблазнительница-совратительница. И так далее, и тому подобное… Разве что в конце следовало добавить с шипением очевидное и самое неприятное: С-с-стерва.

Потому что, по пронёсшимся слухам, Юлия являлась личной подстилкой генерального директора.

Хотя тут я немного кривлю душой. Ибо стерва она – не потому что подстилка, а потому что в самом деле вреднющая, наглющая, с завышенным самомнением девица. Двадцать три года бабе, а так отвечает мужчинам на вполне невинные комплименты, словно сотню лет пробыла в элите общества феминисток. Или все эти сто лет развивала в себе ненависть к сильной половине человечества. Подобное для женщины вообще неприемлемо, а уж при такой ангельской да сексапильной внешности и подавно в голове не умещается. Уж на что я равнодушно и философски отношусь к отказам, но и то получил шок от первых минут общения. С тех пор стараюсь на неё не смотреть, не слышать и не думать о ней.