– Ты набираешь штрафные баллы…

– И Лао тебя вовсе не посылал. Ты лжешь! Потому что твоя девчонка, скорее всего, в его тайном борделе. Для своих. Об этом борделе никто не знает. Лао рискует. По конвенции ему нельзя содержать бордели. Потому что он подгреб наркотики. А то и другое в Таиланде нельзя. Жадных съедают акулы – в прямом смысле. А он жадный, и скоро его тоже…

Он не договорил и вылез из-под стола наружу. Потом он снова стал уговаривать меня стать его телохранителем, так как «желтым» доверять нельзя. Рано или поздно они сдадут его, как чужака, причем в тот самый момент, когда он будет отдавать ежеквартальную дань полиции.

Он постарался сделать хитрое выражение лица, каким его можно сделать в тяжком алкогольном опьянении, и вновь стал меня покупать:

– Если я тебе скажу адрес борделя, где скучает твоя красавица, будешь на меня пахать? Мы будем вести интеллектуальные беседы, ты не перетрудишься. Надо просто попугать этих придурков…

Я не стал спрашивать, почему он не обратился в полицию – ясное дело, Королевство Таиланд менее всего интересовали былые разборки и трудности сэра Артура Вилкинса.

Посему я налил по полному стакану. Сэр махнул, я пригубил.

– Говори и не торгуйся, – наставлял я. – Ты же всегда был хорошим парнем, хоть и подставил меня этой мафиозне. Ай-я-яй, сдал с потрохами, как дешевого раба, бесплатного лоха, расходный материал, вроде магазина с патронами. Хотя, Андрюша, за патроны тоже платить надо. Да-да, злобной «машинке» со стопроцентным КПД! Придурку, поверившему на честное слово и готовому на все! Русский характер, загадочная душа, рубаху – в клочья: и никто не разгадает, откуда в том парне вселенская дурь?..

Я вошел в раж, чувствуя приближение того, что называют «моментом истины».

– А ты здесь сильно поумнел: сдал, не дрогнув, своего соотечественника! А ведь это святотатство: ты ж водку со мной пил и колбасой закусывал. Как же ты мог, гад ты тайский, фигня из-под ногтей, гнилуха, свинья плешивая, урюк вагинальный…

Вилкин замямлил: верный признак ломового опьянения:

– Володечка, я н-не знал, что они так с тобой… нехорошо.

– А ты говоришь: пятьсот долларов. Это ты у меня должник. Вечный… Знаешь, как поступают настоящие джентльмены в твоем случае? Они безапелляционно спускают курок, стреляя в свою голову. Самосатисфакция, понимаешь.

Вилкин «поплыл». Опухшее лицо попыталось изобразить неряшливую улыбку, но уголок рта тут же потек вниз. Я поправил его падающий подбородок. Он негодующе, по-лошадиному, мотнул головой.

– Вилла «Семь Пальм»… К югу от Паттайи, за шоссе Сакхумвит, пересекаешь его начисто, и к югу километров восемь. Там у него целый гарем. Так говорят, но я там не был…

Прощаться не стал. У местных отморозков взял напрокат мотоцикл. До курорта Паттайя преодолел долгую пустынную плешь, потом еще два часа мчался по побережью, затем повернул на север. Звезды подсказывали мне путь. Я управлял двухколесным зверем, одновременно прикидывая, как бы мобилизовать весь мой прошлый потенциал спецназовца.

Как всегда, неожиданно родился план: молниеносный блицвопль.

Любимое время для спецназа – ночь. Люди мускульной силы обожают себя, но они не любят яркого света, несмотря на то, что он так выгодно подчеркивает их мышцы. Черная ящерица избирает бросок. Когда ее хватают, она жертвует своей плотью.

Я черная ящерица, которая выбирает ночь.

Наконец я подъехал к заборчику из ажурных железячек.

Ежели б я попробовал перелезть через него, то сразу бы поддел на колышек свою печенку или желудок. Здесь негде было спрятаться; поэтому для наблюдения я подыскал уютную канаву. Судя по ее наполнению, черноокие тайки втихаря сбрасывали сюда мусор. В дождливое время здесь, как в речке, плыли окурки, гнилые ананасы, банки-жестянки, не исключено, и жертвы уголовных войн.