- Ну да. И не только из Японии. Решил меня по ходу обрадовать известием, что либо сегодня, либо завтра поможет моей семье выплатить все наши кредиты.

- ЧТО-О?! Ты ему рассказала про ваши долги?

- Нет. Он сам всё узнал. Правда, не уточнил, когда именно, но не суть. А в субботу мне придётся поехать с ним на вечеринку... (очень хотелось в этом месте сказать “к своим сватам”) к его друзьям. Фамилию их я не запомнила, но ты должен их знать. Ты ведь тоже там будешь (со своей невестой). По крайней мере, он меня об этом предупредил.

Удивительно, как иногда ведёт себя организм. Чувствуешь себя едва живой, почти до конца сдохшей, поскольку сил нету даже на то, чтобы сидеть (лежать, скорей всего, тоже), но вот говоришь прямо как по писанному, почти не заикаясь и лишь слегка дрожащим голосом.

- Бл*дь!.. Ёб*ный в рот!.. – а это точно что-то новенькое. Чтобы Кира так срывало, практически до звериного хрипа, от которого меня бьёт высоковольтным разрядом, куда похлеще, чем недавним присутствием в этой самой спальне Глеба Стрельникова. И забиться теперь хочется куда-нибудь пуще прежнего, потому что сил это терпеть больше не осталось. Ни единого грамма. Вроде уже вытрясли из меня всё, что только было можно, но всё равно... Видимо, ещё не всё, если меня и дальше продолжает ТАК выворачивать и размазывать по плоскостям.

- Грёбаный ублюдок!.. – последний эпитет был слишком приглушён. Наверное, Кир убрал в этот момент телефон от лица, но я всё равно расслышала его сдавленный рык, ударивший по моим нервам и раздробленным костям будто раскалённой шрапнелью.

Господи... Но почему же так больно и почему я всё это терплю, стиснув зубы? Кир же вон не терпит, не стесняясь ни в выражениях, ни в выбросе возможных физических действий.

- Бл*дь... прости, Аль, но у меня сейчас откровенная ху*ня в голове... Мне нужно несколько минут, чтобы хоть немного переварить всё это дерьмо.

- Хорошо... Переваривай... Но, скорей всего, в эти дни нам лучше пока не встречаться... На всякий безопасный случай. И пореже друг другу звонить...

Кажется, он настолько сейчас был дезориентирован, что и сам не до конца понимал, о чём ему говорят. Знал бы он, как я его понимаю... Только не могу до него дотянуться, разрываясь от боли и противоречивых желаний – увидеть его, прижаться к нему со всей дури, и пусть меня при этом хоть на смерть убьёт, хоть сознания лишит на веки вечные. И в то же время – ударить, закричать ему в лицо, расцарапать в кровь уродующими полосами всю его няшную мордашку, чтобы ни одна Арина Шевцова не смогла смотреть на него без содрогания...

- Я всё равно буду звонить... И, скорей всего, позвоню уже очень скоро... Надо только чуть очухаться и что-нибудь сообразить. Но оставлять всё это, как есть, просто нельзя...

Да неужели? Будешь теперь соображать, что же мне такого правдоподобного рассказать про свою невесту?

- Да... наверное... Но я буду в эти дни выпадать из зоны доступа... надо готовиться к субботе. Салоны, причёски и прочее дерьмо. Он ещё хочет заказать назавтра в квартиру кучу техники и мебель в гостиную. На вряд ли у меня будет много времени на телефонные разговоры.

- Тогда набирай меня, когда выпадет хоть какая-то свободная минутка. Думаю, он меня тоже завтра нехило загрузит ещё какой-нибудь хренью с давно просроченными сроками. Но мне по любому нужно будет тебя услышать.

- Хорошо... конечно...

- И сегодня ночью, когда будешь ложиться спать... Я, скорей всего, буду ещё здесь на последнем издыхании, но, когда услышу твой томный голосок, обязательно воспряну духом и по любому что-нибудь придумаю. Ты ведь в меня веришь?.. Веришь в нас?..