– И тебе неважно, кого убили? – вкрадчиво спросил Пафнутьев.

– Мне важно, кто убил.

– Но, зная, кого убили, ты можешь установить причину.

– Это, Паша, уже твое дело. Устанавливай!

– Пошли в кабинет, – настойчиво повторил Пафнутьев. – Мне надоело в этой твоей забегаловке. Вилки бы завел, что ли! Так и будешь заставлять гостей пальцами огурцы из рассола вылавливать?

– Будут тебе вилки, – проворчал Шаланда. – Все тебе будет. – Он открыл дверь, выпустил Пафнутьева в коридор и повернул ключ в двери.

Не успев сделать несколько шагов по коридору, они увидели идущую навстречу процессию. Впереди с двумя швабрами в руках шел бородатый доцент, а следом дежурный волок, подхватив под мышки, второго алкоголика. Лицо его было серовато-зеленым, руки-ноги безвольны и расслаблены.

– Что с ним? – спросил Шаланда.

– Вырубился, – пояснил дежурный. – Кровь увидел и по стенке на пол соскользнул. Кажется, немного в штаны наделал. Неприятно…

– Кому?

– Ему, – почему-то оправдываясь, пояснил дежурный.

– А второй? – Шаланда спрашивал напористо, громко, пытаясь погасить в себе неуверенность и ужас от разыгравшейся в его кабинете трагедии.

– Держится.

– А дело сделали?

– Да, кровь смыли. Мы с Петром. Эти ученые мужи чуть было сами не улеглись в лужи.

– Наука, – с издевкой протянул Шаланда и, не оглядываясь, прошел в кабинет. Пол был влажный, но чистый. Плотно усевшись, Шаланда решительно вынул из стола папку уголовного дела, полистал ее, шумно переворачивая страницы, поднял глаза на севшего напротив Пафнутьева. – Так что тебя интересует?

– «Фокус».

– Телефоны, адреса, имена, банковские счета?

– Примерно так.

– Теперь послушай меня, Паша, – Шаланда сцепил пальцы и положил сдвоенный кулак на папку уголовного дела. – Когда к врачам попадает раненый, умирающий бандит, что они делают?

– Лечат его, охламона, – улыбнулся Пафнутьев, сразу представив все, что скажет Шаланда, к какому выводу придет.

– Правильно. Когда престарелый убийца, отсидевший десять или двадцать лет, входит в троллейбус, где все места заняты, ты что делаешь?

– Я уступаю ему место.

– Молодец. Когда ко мне обращается человек с сомнительной репутацией и просит защитить, сохранить жизнь, рассказывает об угрозах и преследованиях, я что делаю?

– Ты бросаешься его спасать.

– Паша, я просто обязан защитить этого человека.

– У тебя, правда, это получилось не очень хорошо.

– Да. Упущение. Не учел, что этот дряхлый преступник столь злобен и свиреп. Впервые в жизни увидел старца, который бросается на людей с ножом в кабинете начальника милиции. И ты тоже раньше не видел такого, Паша. Не пудри мне мозги и не говори, что ты все бы предусмотрел. Не надо! Все предусмотреть невозможно. Можешь мне поверить.

– Верю, – кивнул Пафнутьев. – Но упрекнуть тебя можно.

– В чем? – вскинулся Шаланда.

– Ты допустил избиение подозреваемого со стороны потерпевшего. Если бы твой Оськин не трогал старика, тот бы не схватил со стола штык. А он его тронул. Ты же при этом спокойно оставался в своем кресле, полагая, что пара лишних зуботычин поможет тебе разговорить старика.

– Так, – крякнул Шаланда. – Понял. Мнение твое уяснил.

– Ни фига ты не уяснил. Я сказал все это только для того, чтобы ты не думал, что чист и ясен, как месяц в лунную ночь. Ты должен был ждать неожиданностей. И получил.

– А ты уж и рад!

– Возвращаемся к моим вопросам. Ты даешь сведения о «Фокусе»? Я не настаиваю, только спрашиваю.

– Паша… Послушай меня… Это очень крутые ребята. Среди твоих клиентов таких еще не было. Прекрасно понимаю, что во всей этой истории есть второе дно…