- Папа, ну вы скоро? – в дверях появляется возмущенный Матвей с картошкой в руках.

- Да. Мы уже закончили с твоим папой. Пойдем, именинник.

Что-то слишком много она на себя берет, это было последней мыслью, перед тем как мы присели за стол. Рулетики из баклажан, мясные рулеты, картошка по-деревенски, тюльпаны… Тюльпаны, мать их, из помидор, нафаршированные не пойми чем. Но апогей всему салфетки, сложенные каким-то специальным способом, да чего уж греха таить-красиво. Итого мы имеем: городская лялька умеет готовить и сервировать стол. Не знаю, как она умудрилась сделать все это за полтора часа, но это факт. И помимо всего этого сумела поддержать беседу с ребенком и, черт возьми, втерлась к нему в доверие. Меньше суток! Вот же маленькая стерва, свалит через пару дней, а мне потом сопли и слюни за Матвеем подтирать.

- Илья, вам не нравится еда? Или что-то конкретное? Картофель?

- Картошка она и в Африке картошка. Ничего такого, чтобы восторженно кричать «вау». К тому же, немного суховата.

- А мне нравится, вкусняшка, - тянется за очередной порцией Матвей. – И цветочки вкусные. Попробуй, папа.

- Илья Купидонович, для таких как вы, ну кто любит повлажнее, есть сливочно-чесночный соус, специально мною приготовленный. Вам обмокнуть дольку?

- Я сам обмокну то, что мне нужно, Анна Стрельничиховна.

Несколько секунд и Аня заливается смехом, причем это совсем не девичий кокетливый смех, скорее что-то заразительно-похрюкивающее. А вслед за ней присоединяется и Матвей.

- Стрельничиховна? Почему не Стрельниковна?

- Потому что стрельничиха мне нравится больше.

- Ты очень странный.

- И это говоришь мне ты? Жуй свой рулет и желательно молча.

- А кстати, как вам рулетики из баклажан? Тоже суховаты?

- Я бы сказал слишком влажноваты и с душком.

- Господь с вами, что за душок?

- Еще одно слово, - шепчу ей на ухо. - И я изуродую всю твою имеющуюся обувь, а затем брошу в навоз. – Поняла? – Аня кивает и отворачивается от меня. Демонстративно режет мясо на кусочки и дает его рядом сидящим собакам. – Кормить со стола собак в моем доме запрещено.

- Так мне встать что ли? - обиженно произносит Аня.

- У них есть свои миски и своя еда. Надеюсь, так понятно.

Аня что-то бубнит себе под нос, но прекращает кормить собак, а потом не переставая трещит о чем-то с Матвеем. Да уж, запуганной дурочкой она мне нравилась больше. Осмелела в конец, языкастая мамзель.

- Пап?

- Что?

- Ты съел все тюльпанчики.

- Задумался, вот и съел… машинально.

- А я думала потому что вкусно.

- Вкусно. Спасибо, Аня, за праздничный ужин.

- Пожалуйста.

Встаю из-за стола и выхожу на улицу. И только когда лицо обдало немного прохладным ветерком, понял, что мне безумно хочется курить. Сделать глубокую затяжку и вдохнуть в себя едкий отравляющий дым. Да уж, похерить три с половиной года выдержки только потому что меня задела гламурная девка? Ой, ладно, Купидонов, кого ты обманываешь, никакая она не девка. В кармане брюк вибрирует телефон, а мне совершенно не хочется смотреть кто это. Задницей чувствую, звонок меня не порадует. Смотрю на дисплей и, нехотя, но все же поднимаю трубку.

- Да.

- У нас проблемы. Некоторые запчасти нам уже не вернуть. Причем никак.

- Ты идиот, Саша? Мне плевать куда и кому вы отдали запчасти. Не можешь найти эти, значит найди новые или покупай точно такую же новенькую машину. И не забудь про цвет.

- Какой цвет?

- Ты тупой или совсем мозги пропил? Желтый цвет автомобиля.

- Да это я помню. Но может мы ей другую тачку подгоним?

- Нет, не может. Ищи и возвращай, причем быстрее. В следующий раз звони мне только тогда, когда все будет готово.