Торговаться пришлось долго, яростно и зло, забыв о симпатии, возникшей к забавному китайцу. Все-таки свой интерес тоже нужно блюсти. В итоге сговорились на трех соболяковых шкурках за тридцать патронов.

Виктор остался доволен сделкой. Еще бы! В Приуральске и уж тем более в Сибирске-на-Оби о такой цене можно было только мечтать. Мелькнула даже мыслишка: а может, ну его, этот поход к южным морям. Не проще ли сбыть весь товар в ордынском караван-сарае и вернуться домой с неплохим барышом?

Впрочем, Виктор сразу же отказался от этой мысли. И дело тут не только в наживе. Слишком манили его далекие неведомые земли. Да и Ся-цзы как-то не выглядел опечаленным сделкой. Скорее, наоборот. Видать, тоже неслабо наварился на редком в ордынских степях сибирском товаре. А ведь пронырливый китаец знает местный рынок и местные цены. Может быть, он даже имеет представление о том, что и сколько стоит в портах южных морей.

Словно в подтверждение этих мыслей Ся-цзы заговорил снова – вкрадчиво так, с приторной улыбкой на лице.

– Вихта, моя вот что думать для твоя. Зачем твоя ходить в далекий дорога? Лучше продать для моя вся твоя товар! Моя платить хороший цена. Твоя сразу возвращаться домой, а моя – идти дальше вместо твоя. Давай делать так, сибирь-человек? Твоя сразу становиться умный-умный-человек.

Все это китаец выпалил быстро, не переставая улыбаться во весь рот. И не понять – то ли в шутку он предлагает, то ли всерьез. Наверное, и всерьез тоже. Виктор хорошо понимал замысел «китай-человека». Скупить ценный товар, не заезжая в Сибирское княжество, а потом перепродать его на южных базарах. Наверное, на этом можно неплохо заработать.

Только какой смысл отдавать барыш другому?

Становиться умный-умный-человек Виктор не захотел.

– Нет, дорогой, – Виктор тоже улыбнулся китайцу, – вместе пойдем с ханом. Вместе торговать будем.

– Как твоя хотеть, сибирь-человек, – вздохнул Ся-цзы. – Моя для твоя хороший мысля предлагать. Твоя отказаться. Моя – слово, твоя – дела.

Кажется, он все-таки расстроился.

– Да ладно тебе, – Виктор похлопал купца по худому острому плечу. – Не дуйся. Южных морей на всех хватит.

Китаец махнул рукой, вяло улыбнулся:

– Моя не дуться, Вихта. Моя хотеть дружба с сибирь-человек. Пусть твоя сегодня вечер приходить чай пить и беседа говорить.

«Чайный человек зовет чай пить», – Виктору даже стало смешно.

– Моя тама вона жить, – китаец указал на большую островерхую повозку с нависающей над огромными колесами миниатюрной терраской, увешанной разноцветными бумажными фонариками и прикрытой от солнца соломенным зонтиком.

– Спасибо за приглашение, Ся-цзы – кивнул Виктор, радуясь, что мир восстановлен. – Непременно заскочу в гости.

– Ну и какого ты с этим желторожим лясы точил? – недовольно осведомился изведшийся от безделья Костоправ. – Столько времени коту под хвост!

– Коллега, – пожал плечами Виктор. – Китайский купец.

– Ишь ты! – удивился А-Ка. – Китайский!

– Китайский, монгольский, казахский – один хрен! – сварливо заметил Костоправ. – Орда – она и есть Орда.

Лекарь был прав. Ордынские степи давно стали своего рода тиглем, где в единое целое сплавлялись пестрые разноязыкие массы – уцелевшие после Бойни остатки некогда многочисленных народов. Костяком государства кочевников являлись монгольские кланы, но едва ли они сейчас составляли хотя бы треть подданных Удуг-хана.

– Китаец, между прочим, по-нашему шпарит, – сказал Виктор. – Потешно так говорит, но понять можно.

– Ну, ты, блин, Золотой, на любом базаре себе дружков найдешь! – фыркнул Костоправ.