– Ну, для моего телефона есть, конечно. Не знаю, подойдет ли к твоему.

Он снова исчез в комнате и вернулся через минуту с белым блоком питания в руке. Татьяна взяла USB-провод и сравнила с выходом на своем телефоне. Было очевидно, что разъемы не совпадают, но она все равно попыталась вставить провод. Ничего не вышло. Девушка разозлилась, больше на саму себя, но пострадало зарядное устройство. В бессильной злобе она швырнула его на пол. Парень спокойно поднял блок с проводом, пробормотав:

– Аккуратнее, мне еще ей пользоваться.

Татьяна не обратила внимания, будто это был голос ведущего утренней передачи про садоводство в телевизоре. Она делала вид, что сосредоточенно думает о важном. На самом деле, просто злилась и проклинала себя и весь белый свет за то, что с ней вчера случилось. Будто это не она упала во время экзамена, тем самым провалив его, будто не она сбежала от всех сразу после, будто не сама решила напиться в попутном баре. Она сидела спиной, но парень мог чувствовать разряды маленьких молний, испускаемых ее напряженным телом. Казалось, у нее даже волосы встали дыбом.

– Я могу воспользоваться твоим телефоном? – чуть менее раздраженно спросила девушка.

Парень молча протянул телефон. Она набрала номер матери и позвонила. Пока гудели гудки, сердце успело сжаться до размеров атома, отдаваясь в груди соответствующей болью. Оно боялось даже биться, но потом волнение взяло верх, и пульс резко участился. Чем дольше шли гудки, тем сильнее скакало сердце по грудной клетке, задевая легкие и сбивая дыхание. Наконец, Татьяна услышала знакомый голос. Он был встревожен.

– Мам, это я.

– Куколка, где ты?! – завопила мать. – Ты в порядке?!

– Д-да, все х-хорошо, – девушка растерялась. Соображать срочно в стрессовой ситуации не было ее сильной стороной.

– Ты понимаешь, что я уже все возможные телефонные номера обзвонила в поисках тебя! Где ты была, неблагодарная?! Ты хоть понимаешь, как я переживала? Я одновременно рада и очень-оочень-ооочень зла.

Татьяна вся сжалась под этими криками, хоть мать и была всего лишь в телефонной трубке.

– Маам… я все объясню, – проговорила виновато. – Но главное, со мной все хорошо. Ты не переживай.

– Разумеется, с тобой все хорошо! А матери вот плохо! Меня чуть инфаркт не хватил! На маму тебе совсем плевать? Сначала провалила экзамен, а потом пошла шляться где-то всю ночь и звонит сама невинность. Я, значит, улаживаю ее провал на экзамене, звонила тут Прохорову, унижалась, лишь бы тебе тройку поставили. А с ней, видите ли, все хорошо! Раз у тебя такое отношение к матери, не знаю, где ты и с кем, но домой можешь не возвращаться.

Раздались короткие гудки. Татьяна не сразу все осознала. Подошла к зеркалу, которое до этого не замечала в лоб. Лицо было опухшим, волосы растрепаны, где-то сильно примяты, почти прилизаны, где-то, наоборот, распушены во все стороны, глаза покраснели и набухли. В уголках засохли слезы вперемешку с тушью, превратившись в сухие черные корочки, которые тут же осыпались на щеки, когда девушка попыталась их стереть. Тональный крем расплылся по всему лицу. Некогда алая губная помада побагровела и расползлась по щекам с обеих сторон, придав им неестественного румянца. Захотелось рыдать, и девушка заплакала.

– Эй, ты чего? Не такая уж ты и страшная… – попытался пошутить парень, – …для человека, который вчера набухался до беспамятства.

Татьяна пуще разревелась. Он обнял ее, не сильно прижимая к себе. Мать так орала в трубку, что каждое слово разносилось по прихожей отчетливо. Через несколько минут Татьяна успокоилась. Хозяин показал, где ванная, и оставил ее там на добрых полчаса, чтобы гостья могла привести себя в порядок.