Как здорово пройтись ладонями по широкой груди, поймав участившийся стук сердца, ненадолго остановиться над ним, погладить кончиками пальцев, потом обхватить мужскую шею, мощную, горячую, заметить, как дернулся кадык… Насладиться пониманием, что Валере  тоже все очень нравится, только он молчит, сдерживается, дает ей возможность проявить инициативу…

А она, словно ребенок, уверенный, что раз никто не видит, как он лопает сладости в темноте, то никто и не накажет, тоже позволяет себе чересчур многое. Например, осторожно прикоснуться губами к тому месту под подбородком, где только что были пальцы. Снова довольно прочувствовать, как мужчина сглатывает, как напрягается всем телом, как вжимает ее в себя. Только что невинные, ни на что не намекающие объятия, почти дружеские, тут же превращаются во что-то жаркое, взрывоопасное. А она еще и не делала ничего такого возбуждающего… Ну, подумаешь, чуток прихватила кожу зубами, потом же загладила, приласкала…

А потом еще немножко пробежалась поцелуями по подбородку, но не к губам, а в сторону… Отчего-то ей подумалось, что мужчинам тоже должно нравиться, когда их целуют под ухом и за мочку прикусывают…

Вмиг оказалась распластанной на спине. Руки вздернуты вверх, за голову, запястья крепко зафиксированы в мужских ладонях. А Валера навис над ней, неизвестно, заметил ли, с каким кайфом Катя ощутила его вес… Он больше в лицо ее всматривался, что-то искал в нем, хмурил брови. Видимо, остался доволен результатами: наклонился, поцеловал уже по-настоящему - сильно, на грани грубости, втягивал ее губы, облизывал, прикусывал, как-то очень жадно, беспощадно целовал.

А она тянулась к нему, отвечала, боялась, что это сумасшествие вдруг прекратится. С удовольствием изгибалась, когда его руки спустились ниже, с силой стиснули плечи и ягодицы… С такой же силой вцепилась в его спину… Поняла, что трогать ткань ее совсем не устраивает, забралась под футболку, мягко застонала от удовольствия прикасаться к горячей и гладкой коже…

- С огнем играешь, Катька. - Валера зачем-то решил ей об этом сообщить. Видно было, что с трудом оторвался от процесса, говорил сквозь зубы.

А она лишь облизнула губы, уже горящие и припухшие, пересохшие от тут же возникшей жажды, довольно улыбнулась:

- Знаю!

В ответ получила предостерегающую ухмылку, слегка сощуренный взгляд и спокойное:

- Ну, и отлично!

Валере пришлось на время выпустить ее руки, чтобы стянуть одеяло. Оно было к месту для «полежать», а теперь уже однозначно мешало. Вслед за лишним куском ткани полетела и Катина пижама. Очень быстро все получилось, оперативно так. И вот она уже лежала, полностью обнаженная, под мужским взглядом и… ни капельки не стеснялась.

Ей нравилось, как Валера смотрит. Словно раздумывает, с чего бы начать, как оглаживает ее талию, вызывая мурашки по всему пути, проложенному пальцами, как поднимается к тяжелой груди, тут же взвешивает ее, по-хозяйски сминая. Как второй рукой пробирается под ее спину, заставляя выгнуться, выставить себя к нему, стать еще доступнее и ближе.

То, что он сейчас делал, было мало похоже на предварительную ласку, на прелюдию - в том ее смысле, о котором Катя примерно знала. Скорее, мужчина делал с ее телом ровно то, чего ему очень хотелось. И ей нравилось видеть его нетерпеливое, немного грубое и совсем не деликатное желание. Она и сама себе не отказывала ни в чем - ни в удовольствии потрогать мышцы на его предплечьях, сейчас напряженные, твердые, впечатляющие, ни в совершенном кайфе от предвкушения, когда все тело прижимается к его телу… Когда вдруг ставшие болезненно чувствительными нервные окончания словно пытаются из кожи вылезти, прильнуть к нему, потереться, подставиться под касания…