Я лишь недавно осознал, какая она стерва. И должен с удивлением признать, что мне это нравилось. Никогда не замечал за собой тягу к подобным женщинам, но с ней все было совсем по-другому. Ее непокорность и дерзость заводили меня, вызывали желание узнать, что еще скрывается за личиной той запуганной лани, какой она предстала передо мной в первые недели нашей близости.

- Эта рыжая тварь оцарапала меня, а ты кормишь ее деликатесами, – демонстрируя свое предплечье, которое пересекали красные полосы от когтей Кошечки, продолжала Крис. – Меня ты так и норовишь наказать, может, и к ней применишь одно из своих наказаний?

- Тебя я наказываю, так как меня это заводит, а какое удовольствие я получу от наказания кошки? – Ухмыльнулся я, заметив, как загорелись ее глаза от гнева, смешанного с возбуждением.

- Извращенец, – бросила она в меня салфеткой, которая накрыла Кошечку, и та, высоко подпрыгнув, слетела с моих коленей, пытаясь скинуть с себя плотную бордовую ткань.

- Так тебе и надо, жиробасина, – довольно ухмыльнулась Крис, делая глоток красного вина из своего бокала.

- Ты сделала это специально. – обвинил я ее, разгадав все по ее довольным блестящим глазам.

- Докажи, – подмигнула мне в конец оборзевшая игрушка.

- Ну и доиграешься же ты, Куколка, – покачал я головой, не зная, как именно хочу отреагировать на ее дерзость.

Эмоции, связанные с ней, стали слишком неоднозначными и пугающими. А быть напуганным я не любил.

- Брысь отсюда! – Бросила я подушкой в это наглое животное, которое пыталось залезть на меня, пока я без сил валялась на кровати Хищника.

Хорошо, что он был в ванной, принимая душ после выматывающего раунда секса, устроенного мне, иначе точно отшлепал бы меня за такую выходку. Его дорогая Кошечка была неприкосновенна - не дай бог обидеть.

Я фыркнула, наблюдая, как она обиженно и вместе с тем высокомерно смотрела на меня из своего угла, куда только что спряталась. Знала, дрянь, что наше неприятие взаимно. Могла поклясться, что рыжая сучка ревновала меня к своему хозяину.

- Что происходит? Вы готовы убить друг друга взглядами, – усмехнулся Хайсам, возвращаясь из душа абсолютно голым и направляясь к шкафу с одеждой.

- Твоя сучка ревнует, – не удержалась я от комментария.

- Да? И к кому же ты ревнуешь? – Поворачиваясь ко мне и нахально вскидывая бровь, спросил он.

- Я? Делать мне, что ли, нечего, как ревновать, - зафыркала я. – Я про твою рыжую сучку, которая готова выцарапать мне глаза или съесть живьем. Уверена, она и на это способна.

Как бы я ни пыталась не смотреть на его голый зад, у меня это не получалось: глаза то и дело возвращались к этой части мужского тела. Как можно быть таким одурманивающим? И с каких это пор внешность мужчины так меня волнует? Мой муж тоже был очень привлекательным, но смотреть на него не возникало никакого желания.

С Хайсамом же я становилась сама не своя, тратя слишком много времени на его разглядывание, чуть ли не слюной исходила.

- Ты ее переоцениваешь, Куколка. Она не ест вредные для себя вещи.

Рыжая дрянь, словно понимая, что говорят о ней, громко замурлыкала, ленивой походкой направляясь к Хищнику и начиная тереться об его ноги.

Не знаю, где он держал ее в первые недели моего пребывания здесь, но лучше бы и дальше продолжал прятать эту вреднючую особь .

Увидев ее однажды утром, я чуть с ума не сошла: я ненавидела животных. Не важно, каких. Моя неприязнь и злость по отношению к ним не поддавалась контролю.

Хайсам же души не чаял в этой твари. Если бы я не была уверена в отсутствии у него сердца, то подумала бы, что он ее искренне любит. Но люди, подобные ему, не умеют любить. Как и я.