После того, как с текучкой расквитался полностью, к матери поехал. На свежую голову. Цветы купил. Её любимые кроваво-алые розы. Терпеть не могу, когда в салоне тебя специально несколько раз переспрашивают, если чётное число называешь – сразу хочется молча развернуться и уйти туда, где люди молча делают свою работу.

– Привет, мам. Прости, что не навещал так долго. С делами нужно было разобраться, – разговаривать с каменной плитой, на мой, взгляд, глупо, но это помогает на пару минут забыться и представить в своей голове, что у тебя действительно есть возможность на короткий миг вернуться в прошлое.

Раньше я злился, когда мать постоянно названивала и всё выспрашивала о моих делах, а после того, как её не стало, понял, каким же всё-таки идиотом был. Всё бы отдал, лишь бы ещё раз услышать в трубке родной голос.

– Я вернулся, чтобы отомстить за тебя мамуль. Надеюсь, тебе там хорошо. Помнишь, в детстве ты мне сказки на ночь придумывала? Всё удивлялся, что они никогда не повторялись. Так хочу в то время, мам. Чтобы твой голос, тёплое молоко и любимые руки.

После кладбища к сестре в центр. Не сказал, что приехал раньше – Дарька обязательно попыталась бы меня поймать где-нибудь, а мне обычно требуется несколько дней, когда в родной город приезжаю. Ностальгия какая-то едкая накатывает.

Мелкая у сестры подросла. Чуть с ног меня не сшибла, когда на всей своей скорости врезалась. Колену опять досталось – со стороны даже заметно было, Дарька сморщилась и одними губами прошептала извинения. Маленький смерч сдержать невозможно. Особенно когда её любимый дядюшка приезжает: знает, зараза хитрая, что в следующие несколько дней её ждёт куча подарков, сладостей и баловства.

– А что ты мне привёз? – голову запрокидывает, когда я обратно над ней вырастаю, до этого присесть пришлось, и глазами своими большущими хлопает в ожидании.

– Мира! Тебе не стыдно? А если бы твой дядя без подарков приехал – ты бы меньше стала его любить и ждать? – сестра пытается включить строгую родительницу, но я же знаю, что Дарька и сама не в силах отказывать мелкой.

– Нет. Дядя Малат плосто в следующий лаз пливёз бы мне в два лаза больше подалков, – очередной логопед не справился с поставленной задачей. До сих пор племяшка рычать не научилась, хотя Дария уже почти всех в городе обошла с ней.

– Держи уже, вымогательница. Всё тебе, – ребёнок со счастливыми визгами убегает с пакетами к себе в комнату, а мы с сестрой идём на кухню, где стол ломится от количества приготовленного.

Некоторые блюда одним только видом вызывают сомнения. Я привык к простому: кусок мяса и что-нибудь зажевать его, а Дарька у меня любит экспериментировать. Выискивает странные рецепты и воплощает их в жизнь. А иногда и со своими добавлениями. Стоит ли говорить, что половина получается совершенно не съедобной.

– Балуешь опять Миру. У нас уже несколько ящиков игрушек, я иногда избавляюсь от некоторых, так она даже не замечает.

– У меня одна племянница. Конечно, я хочу её баловать. Нормальным же ребёнком растёт – сама рассказывала, что в садике её хвалят. Ты уж прости, но я до сих пор с содроганием вспоминаю того перештопанного динозавра, с которым она в первую нашу встречу играла. Таким только по ночам пугать.

– Он, кстати, до сих пор жив. Занимает место на верхней полке, практически музейный экспонат, – сестра улыбается, но глаза мгновенно грустными становятся. Всё никак простить себе не может, что дочь первые годы своей жизни провела в обшарпанной коммунальной комнате среди алкашей и девах понятной наружности.