– С месяц назад. А что?

– Сегодня пятница, следовательно, впереди два выходных дня. Предлагаю махнуть к твоим старикам, порыбачить на Потеряевом озере. Ты ведь давно обещал мне показать настоящую рыбалку.

Бирюков задумался, как будто вспомнил что-то неожиданное, открыл стол и достал из него распечатанный почтовый конверт.

– В принципе согласен, – сказал он и улыбнулся, доставая из конверта половинку тетрадного листка. – Тем более что братишка неделю назад письмо прислал. Послушай, что пишет: «Антон, срочно приезжай в Березовку. У нас тут, кажется, заваривается уголовное дело. Надо распутать. Обязательно захвати с собой пистолет. Жму руку и дожидаюсь срочно. Сергей».

– Сколько лет братишке?

– Нынче в шестой класс пошел.

Голубев подмигнул:

– Ну и что ты до сих пор не съездил на распутывание уголовного дела? Нехорошо с такой затяжкой реагировать на сигналы с мест. Может, там уже дело заварилось и без пистолета не разобраться.

– Каюсь, забыл об этом сигнале, – Антон засмеялся. – Придется и тебе пистолет брать.

– Значит, твердо едем?

– Твердо, Слава.

Увлекшись разговором, ни Бирюков, ни Голубев не расслышали короткого стука в дверь и не заметили, как в кабинет тихонько вошел невысокий, по-кавалерийски кривоногий мужичок в измятом костюме и заметно не по размеру больших кирзовых сапогах с голенищами почти до самых колен. Вошедший смущенно потер ладонью морщинистое, давно не бритое лицо, поправил языком вставную челюсть и неожиданно громко для своего маленького роста поздоровался:

– Здравия желаю, товарищи ахвицеры!

Бирюков и Голубев повернулись к вошедшему. Антон сразу узнал колхозного конюха Торчкова, прозванного в Березовке Кумбрыком за то, что никак не выговаривает слово «комбриг». Сейчас Торчков смотрел на Антона и безмятежно улыбался.

– Здравствуйте, Иван Васильевич, – приветливо ответил Антон. – Садитесь, рассказывайте, с чем пожаловали.

Торчков неторопливо снял с взлохмаченной головы старенькую клетчатую кепку, по-утиному переваливаясь с боку на бок, прошествовал от порога к стулу, осторожно сел и заговорил:

– Иду мимо милиции, вспомнил, что ты в ней работаешь. Думаю, дай зайду, культурно с земляком поздоровкаюсь.

– Только и всего?

– Как тебе сказать, Антон Игнатьич… – Торчков стеснительно замялся. – Беда со мной стряслась, вчерашним вечером в райцентровскую вытрезвиловку попал. Вот только что выпустили оттудова. Пришел у тебя помочи просить…

– Чем же теперь вам помочь?

Торчков тяжело вздохнул.

– Скажи вытрезвительному командованию, чтобы в колхоз не сообчали о моих похождениях. Ты ж знаешь, за такую забаву в колхозе по головке не погладят… Да и штраф за ночевку мне платить нечем. Пятьсот рублей, какие в кармане имелись, это самое… Накрылись вчерась.

– Неужели пятьсот рублей пропили? – удивился Антон.

– Куды там пропил! – жалобно поморщившись и почесав на бороде щетину, Торчков махнул рукой. – Утащил ктой-то деньжонки. Может, найдешь их, дак я тебе половину за труды отдам.

– За труды нам государство платит, – Антон посмотрел на Торчкова. Зная, что у выпивохи-конюха лишнего рубля за душой никогда не водилось, спросил: – Откуда, Иван Васильевич, у вас столько денег набралось?

– Мотоцикл по лотерее выиграл. А зачем мне мотоцикл, ежели документа, чтобы кататься на нем, у меня не имеется? Я ж, как известно, кубанцкий кавар… ка-ва-лерист. Вот ежели б добрую лошадь выиграть, тады… Лошадей больше собственной женки люблю, а мотоцикл… Одна забава для молодых. Деньгами за него получил.

– И сколько получили?

– Аккурат тысячу, копейка в копейку.