— Открой глаза, — обманчиво спокойно попросил он. — Я хочу, чтобы ты видела.

— Свою смерть? — испуганно прошептала я, медленно разомкнув веки и боясь увидеть перед собой монстра в бешенстве.

— Нет, милая, — грустно, если не сказать тоскливо протянул Тиран, ласково поглаживая большим пальцем суматошно бьющуюся на шее жилку. И выглядел сейчас он, скорее, как побитый пес, нежели грозный волкодав. — Я хочу, чтобы ты видела, что ты со мной сделала, ведьма зеленоглазая! — прорычал он и уже двумя руками обхватил мою голову, заставляя смотреть в его пылающие глаза.

Страсть, ненависть, вожделение, отвращение — такой несопоставимый коктейль бурлил сейчас в его обычно холодных, как лед, глазах. От бушующей внутри грозы эмоций светло-голубая радужка начала слегка светиться, как у драконов, но если у ящеров это была естественная реакция на темноту, то у Тирана подобное свечение могло означать лишь одно — в его крови плескалась магия, очень много магии, и вряд ли виконт сейчас был способен себя контролировать, раз допустил подобный выброс.

Испугалась ли я? Мягко сказано! Вжавшись в спинку кресла, как напуганный котенок, я еще и ноги к груди подтянула на всякий случай. Хотелось забиться как можно глубже, чтобы только оказаться подальше от нависшего надо мной мужчины, но, увы, я не могла даже отвести взгляда от его пылающих глаз.

— Довольна? — презрительно выплюнул он и, с силой оттолкнув меня, быстро отошел к окну.

На пол полетел камзол, следом за ним отправилась и рубашка, а опекун, нервно поигрывая мускулами, схватил вино и отхлебнул прямо из бутылки. Утерев рукой губы, он пару раз рвано вздохнул, успокаиваясь.

— Ты хоть понимаешь, что за кражу той безделушки я должен был тебя убить? — обреченно произнес он.

Я кивнула. Хотя этот жест не имел никакого смысла: все равно Тиран стоял ко мне спиной и видеть его не мог. От одного лишь воспоминания, как я «крала» булавку, кровь предательски прилила к щекам. Одним махом осушив то, что чудом еще оставалось в моем бокале, я затаила дыхание, боясь вновь обратить на себя внимание опекуна. Слишком ясно понимала, что ничем хорошим для меня этот разговор не закончится.

— Твоя судьба была решена, но я вмешался. Не имел на это права, но... Ты должна была умереть, Кара! — раненым зверем взревел Тиран и быстро обернулся, напугав меня не на шутку. С тихим треском хрустнула ножка бокала, который я с перепугу сжала слишком сильно. — Умереть! — впечатлившись произведенным эффектом, Тиран постарался взять себя в руки и уже спокойнее продолжил: — Мне достаточно было просто не вмешиваться. Не вмешиваться, а не таскаться по всем возможным и невозможным точкам выхода в поисках то ли тебя, то ли уже твоего тела. Ты даже не представляешь, что я пережил, думая, что тебя уже может не быть в живых. — И столько боли прозвучало в последней фразе, что невольно в душе зародилось сочувствие. — Тебе не понять, — будто только сейчас заметив осколки бокала у меня в руках, он спокойно подошел и забрал стекло. — Поранишься, — ласково проговорил он, нежно разжимая мои стиснутые пальцы. — Тебе не понять... — с тоской повторил Тиран, — никогда не понять, что это такое — любить и ненавидеть одновременно.

Виконт отошел за новым бокалом, а когда вернулся, просто вложил мне его в руки и опустился на ковер, спиной облокотившись на кресло. На меня он так и не посмотрел, устремив бессмысленный взгляд вдаль. Надолго повисла тяжелая пауза.

Зачем он мне все это рассказал?! Ох, Двуединый, как же сейчас хотелось оказаться подальше от Тирана, чтобы только не чувствовать обнаженными ступнями тепло его тела, не прислушиваться к спокойному, обманчиво расслабленному дыханию и не следить за каждым движением, не зная, чего ожидать от виконта в следующий миг.