– Могу не покупать салаты в магазине… Могу махать в окно… – я вспомнила его недавние капризы.

– Не утрамбовывать с женитьбой… – ловко ввернул Виноградов, четырнадцать лет наслаждающийся свободой рядом со мной, первой красавицей журфака выпуска девяносто девятого года.

– Саша…

– Погоди-ка… – вдруг другим голосом сказал Саша и положил трубку.

Наверное, другая, которая еще только собирается утрамбовывать его с женитьбой, сбросила с себя во сне одеялко и проснулась. Не вздрогнула, оглядевшись? У него же полно моих и Варькиных вещей дома и на даче. На нашей даче. Где моими руками сшиты все шторы – я шью, как в древности шили – на руках, быстро, аккуратно, да еще и напевая бесконечные русские песни про то, как он уехал и не вернулся, а она все ждала и ждала, все глаза в окошко проглядела, и зиму ждала, и лето… На даче, где в четыре руки мы с Сашей красили для Варьки песочницу и качели в цвет спелого каштана. Получился цвет мореного дуба, но мы были счастливы. И красить, и смотреть, как наша Варька качается на качелях и строит из песка дачи для принцесс. Не ведая, что очень скоро на ее качелях станет качаться другая, которая тоже рассчитывает стать принцессой – на благоустроенной даче с собственной артезианской скважиной, садовником и сторожем.

– Леночка, – неожиданно раздался над моим ухом голос Женьки Локтева. – Какая ты умница, что пришла!.. Ты поверишь? Я звонил тебе вчера весь вечер, хотел пригласить сегодня в мой ресторан. А у тебя ни один телефон не отвечал.

– Я вырубаю иногда все телефоны, Женя. Привет.

– Я тоже, – неожиданно признался Женька. – Это твоя дочка? – он нежно потрепал Варьку по руке. Сейчас, погоди, – Женька быстро ушел куда-то своей знаменитой походкой, чуть приподняв одно плечо и склонив к нему голову.

Через минуту к нашему столу подкатили столик. На столике стоял тортик в виде… Женькиной головы, с воткнутыми вместо волос горящими свечками. Разноцветные свечки были закручены в виде спиралек, при горении издавали легкий треск, блестели, как бенгальские огни и очень приятно пахли ванилью с апельсином.

– Ой, мама! Мама! – только и сказала Варька, и засмеялась, захлопала в ладоши.

Наш стол уставили фруктами и маленькими блюдами с разными закусками. К нам опять подошел Женька, тоже хлопая и смеясь. Остальные посетители смотрели на нас во все глаза. Кто-то начал аплодировать. Женька легко раскланялся во все стороны.

– Нравится? – он смотрел на меня радостными глазами. – Тортик? Я сам придумал. Сделан из изумительного марципана, с этими… Ой, там чего только нет! Они делают их по два в неделю…

– По три с половиной дня делают одни тортик? – посчитала ученица первого класса Варька.

– Ага! Вроде того! Как вы хорошо считаете, юная принцесса!

Варька застенчиво улыбнулась и кивнула.

– Ну что ты, что, почему не отвечала на звонки?

– Прости, хотела выспаться спокойно, без всяких тревожных разговоров. Но знаешь, я со вчерашнего вечера все думала: «А не взять ли Варьку и не пойти ли с ней к Жене поужинать?»

– Ну, прекрасно, прекрасно, кушайте на здоровье, лапушки мои… Ты что-то хотела заказывать на горячее?

– После таких закусок? Мы не очень много едим.

– А вы и не ешьте закусочки! Так, попробуйте то, это… Знаешь, а на горячее… – Он подозвал официанта, который наготове все это время стоял в стороне.

Официант с грубоватым рябым лицом подошел к нам неожиданно плавной походкой. Женя спросил, быстро взглянув на его табличку:

– Коля, у нас сегодня рыбка свежая? Белая?

– Узнаю, момент.

– Узнай… Ай, пойду сам… Ну вот как человек не знает – свежая рыбка или нет? А если придут гости без меня и наедятся? Вы рыбу будете?