– Ого, – завороженно глядя на растение, выдохнула Аня.

– Они растут на нашей планете, – пояснила Амариллис. – Отлично помогают нейтрализовать посторонние запахи.

И действительно, легкое благоухание цветка заглушало гадкую рыбную вонь.

– Поставь его, пожалуйста, на подоконник, – попросила Рилл и принялась за следующую кружку.

Когда Аня несла новоиспеченный горшок к окну, входная дверь распахнулась, и вошли Никк с Дафной. На Никке красовалась новая футболка взамен перепачканной кровью, а его подруга держала обеими руками огромную коробку, из которой доносился сладковатый аромат только что испеченного пирога.

– Мы не стали телепортироваться посреди комнаты, чтобы никого не смущать, – произнес Никк, наблюдая за действиями Амариллис. – Но, видимо, зря. Ты отлично постаралась, Рилл.

– Сочту за комплимент, – улыбнулась та, не отрываясь от своего занятия.

– Скорее сарказм.

– О, я знаю.

– Что это? – раздался удивленный голос Дафны.

Все вопросительно обернулись. Дафна сжимала в руках листок, который Аня пару минут назад оставила на столе.

– Я нашла это у себя дома, – сказала Аня, – случайно прихватила с собой. Странный рисунок, наверно, страница из какой-нибудь книги.

Никк посмотрел через плечо Дафны на серебряный узор и тоже удивленно вскинул брови.

– Это не просто рисунок, – покачала головой Дафна, взглянув на Аню. – Это карта.

– Он невыносим. – Чарна внимательно следила за Александром, который разговаривал по телефону в паре метров от автомобиля, и нетерпеливо барабанила пальцами по обтянутому кожей рулю.

Город окутало сонное забвение. На поверхности мокрого асфальта отражалась неоновая вывеска какого-то клуба, откуда ветер доносил приглушенные звуки музыки да возгласы веселящейся молодежи.

– Он переживает за свою дочь, это нормально, – отозвался Лир с заднего сиденья машины. У фомора болела голова, ему было плевать на родительские чувства мужчины и возмущение подруги.

– Мой отец никогда не интересовался моими делами, – заметила она. Каждый раз, когда кончики пальцев Чарны опускались на руль, Лиру казалось, что его голова взорвется, ритмичные звуки он воспринимал сейчас как раскаты грома.

– Может, ему было просто не до тебя? Он командовал тысячами воинов, а это не шутка. Вспомни, сколько раз они ходили в бой!

– Это не оправдание. Да и вообще…

– Чарна!

– Ой, прости. – Она перестала стучать по рулю и виновато взглянула на Лира. – Я забыла про твою голову.

– Теперь помнишь.

Подруга хотела еще раз извиниться, но Лир прижал палец к губам, требуя тишины, и прислушался к разговору Александра.

– …У тебя все в порядке? Я весь день не мог дозвониться… – говорил тот по мобильнику. – Куда? С какими друзьями? А-а, из театрального… Ну хорошо.

Значит, Аня с даитьянами, как Лир и предполагал.

– Перед уходом ты не находила, – мужчина посмотрел на фоморов и понизил голос, – у меня на столе документ с золотыми чернилами?

Лир вспомнил, что стол Александра обыскивала именно Чарна, и вопросительно взглянул на нее. Та отрицательно покачала головой. Фомор нажал на кнопку, и окно автомобиля тихо поползло вниз.

– …с золотыми? – переспросили нервно в трубке.

– Да, такой… с надписями на другом языке, – отец сделал паузу. – На чертеж похож.

– Ты слышишь, что она говорит? – шепнула Лиру Чарна.

Тот махнул рукой, призывая ее к молчанию, и закрыл глаза, сосредотачиваясь на важном для него разговоре.

– Нет, я… ничего такого, – доносился голос дочери. – Ты скоро… домой?

– Боюсь, что не так скоро, как хотелось бы, – с досадой ответил Александр, – придется задержаться.