Неоднократно приходилось обращаться с предложением поучаствовать в обсуждении проблем к журналистам и писателя, людям, которые в силу своего развития способны внести вклад в процесс возрождения страны. Однако оказалось, что почти вся наша интеллигенция – за редким исключением – равнодушна. Люди, претендующие на звание интеллектуальной и духовной элиты общества, заняты исключительно собственными проблемами. И слышать ничего не хотят о таких вещах, как становление народного самосознания или поиск национальной идеи.

Раз за разом наталкиваясь на эту стену, я и начал задумываться о роли интеллигенции в нашей сегодняшней жизни. А также о тех переменах, которые с ней произошли.

Интеллигентом нередко называют любого представителя профессии, связанной с умственным трудом. Однако этот признак является явно недостаточным. Не случайно ведь говорят, что в других странах вообще нет такого понятия. Главной же особенностью русской интеллигенции я бы назвал повышенную совестливость при чувствительном болевом пороге, что позволяет обостренно чувствовать любую несправедливость и глубоко переживать страдания народа.

Еще одной неотъемлемой ее чертой всегда являлись внутренняя независимость и свобода мысли, которые при всем старании официальной идеологии и репрессивного аппарата – в царской ли России или при коммунистах – не укладывались в прокрустово ложе тех или иных догм.

Как считают некоторые исследователи, именно эта интеллектуальная свобода в сочетании с европейским образованием и породила на рубеже XVIII – XIX веков феномен, который мы рассматриваем. Впервые интеллигенция громко заявила о себе в декабре 1825 года: восстание декабристов, которые пошли против собственных сословных интересов, не имеет аналогов в мировой истории.

Справедливости ради надо заметить, что интеллигенты в России выходили не только из среды потомственных дворян. Достаточно вспомнить тех же разночинцев, которые размышляли о судьбах русского народа, пытались ему помочь и готовы были стоять за него до конца (сейчас мы не обсуждаем методы, к которым в итоге пришли отдельные представители этой группы.)

Входили в число интеллигентов и люди, описанные в чеховском «Вишневом саде». Однако эти беспомощные обыватели из числа вчерашних бар способны были лишь строить призрачные иллюзии, исходя из маниловских образов. И именно такая бесхребетная интеллигенция отдала Россию на растерзание большевикам, ничего не сумев противопоставить идеологии и натиску революционеров. (Наверное, ее-то и имел в виду Ленин, который в одном из писем заявил, что «интеллигенция не мозг нации, а ее г…».)

Тем русским интеллигентам, кто все же был способен к борьбе и нашел себя на стороне белых, победители не оставили выбора, кроме как бежать за границу или пойти на плаху. А наиболее известных и авторитетных людей, расправа над которыми могла вызвать нежелательный резонанс в мире, большевики попросту посадили на два парохода и отправили за кордон.

При этом оставшаяся интеллигенция первой испытала на себе все прелести репрессий и красного террора. Именно в ней – в той самой прослойке, выделяющейся наряду с главенствующими классами рабочих и крестьян, – большевики видели пятую колонну, склонную к саботажу любых начинаний новой власти. А поскольку обойтись без ее помощи они на первых порах не могли, то вместе с кнутом вынуждены были использовать и пряник.