Но на этот раз я ему не поверил – я поверил Первому. Может быть, впервые в жизни.

Я влюбился.

Мне нравилось в Ольге все.

Больше всего мне нравилось то, что она была другой. Не похожей ни на кого.

И потому незаменяемой.

Оказывается, женщина может быть незаменимой. Это было удивительно и классно.

Она казалась мне абсолютно беспомощной. И, значит, я должен был ей помогать.

Она была такая худенькая, тоненькая, болезненная, что рядом с ней я поневоле казался сам себе сильным и мощным.

Те, кто до Ольги, старались мне понравиться. Это было привычно и быстро надоедало.

Ольга вела себя абсолютно эгоистично, заставляла меня крутиться вокруг нее – странно, но ново…

– У тебя никогда не было таких отношений, ни с одной женщиной, – радовался Первый. – Может быть, они и есть настоящие?

– Ты устанешь от такой жизни, – хмурился Второй. – Признайся себе честно: ты из тех мужиков, за которыми ухаживать надо. Ты не сможешь так! Не сможешь!

Второй был прав.

Но я верил Первому. Я был влюблен.

И я сделал Ольге предложение.

И она ответила мне:

– Ага.

Медленно так произнесла, спокойно:

– Ага.

Я занимался удивительными вещами: ходил в магазин и химчистку; жарил мясо и вызывал сантехника; смотрел по телевизору сериалы и сидел на каких-то концертах, с трудом сдерживая зевоту.

Ко всем моим «подвигам» Ольга относилась как к чему-то совершенно естественному – она вообще не умела благодарить.

Когда, скажем, я приносил домой гору пакетов с едой, Ольга говорила – без улыбки и глядя куда-то в сторону, думая, казалось, о чем-то своем:

– Спасибо.

И медленно шла к кровати: больше всего на свете она любила лежать и смотреть телевизор.

Не могу сказать, что я терпел все это. Терпеть – это ведь мучиться, страдать. А мне почему-то все это нравилось. Наверное, потому, что ужасно интересно проживать как бы не свою жизнь. Новую, другую.

И Первый говорил:

– Любовь – это всегда рождение другого, нового, неведомого. Тебе страшно повезло, Серега! Такая удача раз в жизни выпадает, да и то не всем!

А Второй вздыхал:

– Ну-ну. Еще увидишь, что из этого получится. Сам же не веришь, что так может длиться долго. Фигня из этого получится. Точно тебе говорю: одна такая очевидная фигня.

Мне нравилась такая напряженная, странная, но зато абсолютно новая жизнь.

– Ты ведь стал нужен, нужен! – кричал Первый.

И Второй затыкался. Ему нечего было возразить.

В постели Ольга была вполне бесстрастна.

Она всегда ложилась ко мне одетой. Даже в первые наши свидания.

Потом она позволяла себя раздевать, слегка сопротивляясь. Потом позволяла себя любить.

За всю нашу жизнь она ни разу не отказала мне. Но при этом не была ни страстной, ни нежной. Пожалуй, ее можно было назвать податливой.

Она отдавалась мне, как корабль отдается буре: не сопротивляясь, но, естественно, и не помогая…

И никогда не предлагала сама. Никогда не делала первый шаг.

Сначала меня это удивляло. Потом – недолго – бесило. А потом я привык.

Постепенно я убедил себя в том, что мне с Ольгой жить хорошо. Во всяком случае, лучше, чем с другими.

Мне надоел этот постоянный поиск неизвестно кого. Я нашел незаменимую женщину, с которой у меня были вполне понятные отношения.

Я был нужен. А может быть, убедил себя в том, что нужен. Разве это так важно?

И они заткнулись оба – и Первый, и Второй – мои внутренние люди.

Видимо, они поняли, что жизнь идет так, как идет. И незачем в нее вмешиваться.

А потом родился Сережка…

Ирка влетела ко мне, заперла дверь, бросилась на колени и стала целовать.

Она была невероятно темпераментна. Или делала вид, что темпераментна.