– Думаю, нет, – честно ответил я, – стараюсь держаться подальше от завистливых людей.

– Я попросила Нину не общаться с Рыбаковым, – продолжала Галина, – объяснила внучке: мальчик ей не друг. Она плечом дернула, промолчала. Но парень у нас более не появлялся. Что же касаемо денег… Минуточку.

Хозяйка взяла трубку городского телефона.

– Маргарита Львовна, зайдите в гостиную на первом этаже.

Потом посмотрела на меня.

– Безусловно, пентхаус намного лучше маленькой тесной квартирки, где мы с Игорьком жили во времена его детства. Высокие потолки, большие комнаты, веранда на крыше, собственный лифт. Но докричаться до кого-либо невозможно. Некоторые владельцы домов ставят переговорные устройства, но нам это не понравилось. Когда выбирали способ связи между комнатами, специалист предупредил: нечто вроде интеркома не очень красиво выглядит в интерьере, такие белые коробки. Они только в офисах хороши, а у нас классический дизайн. Слава богу, Игорю не по вкусу современный стиль. Вот мы и остановились на телефонах, которые переключаются на внутреннюю связь…

В комнату, прервав бесцельную беседу, вошла худощавая женщина лет сорока.

– Добрый день. Звали, Галина Михайловна?

Хозяйка кивнула.

– Знакомьтесь, Иван Павлович, Маргарита Львовна, моя правая рука, а еще глаза и уши.

– Плюс розга, – улыбнулась управляющая. – Галина Михайловна слишком добрая, поэтому до моего появления прислуга тут канкан отплясывала. Госпожа Лапина не может никого уволить, она всегда пытается ласково объяснить человеку: «Нехорошо воровать, голубчик. Подумай над своим поведением, исправься». А потом, боясь, что обидела нечистого на руку человека, предлагает ему чаю с пирожными выпить. У меня же беседа с тем, кто грязную лапу в хозяйский кошелек запустил, короткая – пошел вон. Не верю я в исправление карманолюбцев.

– Карманолюбец, – восхитился я, – забытое ныне слово, у Лескова оно часто встречается, и у Мельникова-Печерского. Думал, сей оборот сегодня не в ходу.

– Фамилия Маргариты Львовны Короленко, она родственница великого писателя, – похвасталась Галина, – преподавала русскую литературу.

– Очень и очень дальняя, – уточнила управляющая, – фамилия осталась, а кровь сильно разбавлена. Педагогическую деятельность пришлось оставить из-за нищенской зарплаты.

– И слава богу, – подхватила хозяйка, – теперь у нас в доме порядок. Вся прислуга почти новая, честная. Дорогая, вы помните мастера по маникюру, которая ко мне ходила на дом?

Маргарита вынула из кармана черного шелкового платья телефон.

– Алина Марковна Рыбакова?

– Да, – подтвердила хозяйка, – я вам передала конверт с деньгами для нее.

Управляющая постучала пальцем по экрану.

– Да. Сумма восемьдесят тысяч ровно. Оплату Рыбакова получила.

Галина Михайловна нахмурилась.

– Слышали, Иван Павлович?

– Галина Михайловна очень аккуратна, – добавила Маргарита, – я служу в доме второй год, и ни разу не было задержки с выплатами. Тридцатого числа каждого месяца госпожа Лапина вызывает меня, чтобы служащим деньги выдать.

– Вы раздаете деньги? – уточнил я.

Управляющая кивнула:

– Да. Хозяевам не стоит общаться с горничными и прочими.

– Просто деньги в руки, и все? – не успокаивался я.

– Беру расписку, – объяснила Маргарита.

– И у Алины Рыбаковой тоже? – не утихал я.

– Конечно, – кивнула Короленко, – денежный вопрос требует строгой отчетности. Если Галина Михайловна позволит, я покажу документ.

– Конечно, дорогая, принесите, – разрешила мать Игоря.

Управляющая ушла.

– Гениальная женщина, – начала нахваливать Короленко хозяйка, – до ее появления в доме порядка не было. Я постоянно злилась. Домработницы ничего на место не ставили, один шофер мой хорошо работал, к нему претензий нет… А сейчас! Все идеально! Каждая копейка на учете!