Вот лицо – это да. Обычное, ничем не примечательное лицо, каких в толпе сотни, а то и тысячи. Коричневые волосы, короткая стрижка, как будто ее обладатель только что тифом переболел или недавно с каторги вернулся. Это явно было не лицо поручика Георгия Одоевского.

Из отражения на меня смотрел какой-то голубоглазый Иван.

Но, как говорила моя маменька, если тебе достались кислые яблоки, просто испеки из них шарлотку. То бишь, в любом положении должны быть и свои плюсы, и я попытался их найти.

Самый очевидный – я все еще был жив, голова присутствовала на положенном ей месте, колено сгибалось и выдерживало вес тела, и ничего не напоминало мне о том неудачном бое, в результате которого я угодил в германский плен и чуть не погиб… Хотя, насчет этого «чуть» меня мучали определенные сомнения.

Выжить в той ситуации я никак не мог. Даже если бы мне удалось одолеть всех, кто был тогда в блиндаже, через пару мгновений туда ворвалась бы пара солдат с винтовками и превратила бы меня в решето. Или, чтобы не рисковать своими людьми зазря, они бы могли просто гранату внутрь закинуть.

Значит, там я погиб. Геройски и без вариантов.

А здесь я… возродился? Но даже если принять на веру теорию индусов о вечном колесе перерождения, но это явно должно было происходить не так. Я должен был бы прийти в этот мир в теле новорожденного младенца, начать все с чистого листа, и меня совершенно не должны были отягощать воспоминания о моей прошлой жизни.

И моей геройской смерти.

Подробности которой слишком уж отчетливо стояли перед глазами. Да и, положа руку на сердце, нужно признать, что карма моя недостаточно чиста, чтобы я снова переродился человеком. Если верить индусам, то для выправления этого положения вселенские законы должны были поместить меня в тело какой-нибудь обезьяны, или хотя бы хорька.

Но если это не Сансара, то что это?

Я открыл кран, из него потекла холодная, чуть ржавая вода. Немного подождав, я набрал уже более-менее чистую воду в горсть, умыл лицо.

Не помогло, лицо было по-прежнему чужим. Я ущипнул себя, больше для проформы. Боль присутствовала, пробуждения не произошло.

Нет, это не сон. Видимо, это такая новая реальность. Довольно странная реальность, но что поделать?

Всяко лучше, чем быть мертвым.

Ну что же, граф, сказал я себе. Вам нужен план. Для начала было бы неплохо определить, куда вы попали. А потом уже можно подумать, как, зачем и кто несет за это персональную ответственность.

Я покинул ванную и подошел к единственному в комнате окну. За окном была улица, только была она слишком уж далеко. Сложилось такое впечатление, что я смотрю на мир с высоты полета воздушного шара. Люди, снующие по тротуарам, были не больше муравьев, а передвигающиеся по дороге машины напоминали разноцветных жуков.

Зато рядом, буквально в сотне метров, обнаружился дом-исполин. Простой прямоугольной формы, без всяческих архитектурных излишеств, он возвышался над землей так, что, казалось, готов пронзить облака. Я попытался посчитать этажи и сбился где-то в районе тридцать шестого. И сам я, судя по всему, находился где-то на уровне двадцать пятого.

Да, поручик, это явно не Петербург.

Но люди здесь говорят по-русски. Девушка, по крайней мере, говорила. Я попытался вспомнить, где в империи можно найти город с такими высотными зданиями, но так и не смог. Даже в шумной и суетливой Москве существовал запрет на строительство домов свыше девяти этажей, да и то жили в них только безумцы. И, разумеется, те, кто не смог позволить себе что-то получше.