– Флюиды. Скажите, Тамара, вы же обсуждаете между собой убийство…

– Вас интересует, что они говорят?

Вопрос прозвучал резко. Она выделила интонацией «они», и это о многом сказало Федору. Отношения между девушками далеко не дружественные, она не пытается скрыть это и сделать вид, что все нормально: особой дружбы нет, отношения в пределах дипломатии. С чужим человеком о сварах в коллективе говорят, как правило, неохотно. Болтливая Сандра вывалила из общих шкафов все скелеты, Тамара по сути сделала то же самое, но изящнее. Соперницы! Соперницы? А что им делить? «У каждой своя ниша и свой типаж», – сказал Игорек. Снежана – аристократка с налетом стервозности, Сандра – добродушная смешливая хабалка, Алина – вещь в себе, Будда. Тамара – простушка, продавщица креветок, вечно на вторых ролях…

Не пляшет! Диссонанс налицо. Она умна, образованна, честолюбива, жесткость чувствуется… и на вторых ролях? Обязана подруге – возможно, Снежана давала ей это почувствовать… Стоп, остановись, философ! Эта дорога никуда не ведет. Досада, зависть, ревность – это… флюиды, а где факты?

– Да, – сказал Федор. – Меня интересует все. Вы же обсуждаете это между собой.

– Обсуждаем. О чем еще говорить… В гримерную мог зайти кто угодно, тот, кто уже бывал у нас. Или работник, или знакомый. Да и чужак мог ошибиться дверью. В той стороне туалеты. Мотив? Возможно, колье. Оно же пропало, так? К сожалению, в коридоре нет камер, только в зале и в вестибюле. Убийца может быть как женщиной, так и мужчиной. Она сидела перед зеркалом, он подошел сзади. Или подошла… – Девушка поежилась. – Говорят много, – сказала после паузы, – но всё домыслы и фантазии, свидетелей-то нет. И в городе всякое болтают, Снежану многие знали. Возможно, в полиции уже что-то известно… – Она давала понять, что сказать ей больше нечего.

Он проводил ее до двери, попросил звонить… если что. Она молча кивнула. Федор вернулся за стол, сел, закрыл глаза. Ему было плохо, бил озноб – видимо, поднялась температура. И росло раздражающее чувство неудовлетворенности, как будто упустил что-то важное. Он чувствовал, что устал. Оставалась еще одна девушка: Алина Ким. Он с силой провел ладонями по лицу, допил остывший кофе и закрыл глаза, чутко прислушиваясь к шагам за дверью. Но там было тихо, девушка опаздывала. Прошло пять минут, десять… Дверь распахнулась, и вошел Игорек.

– Где она? – спросил Федор.

– Алина не придет, – сказал Игорек. – Позвонила, извинилась: лежит с температурой. Придется отложить. Ты как?

Федор пожал плечами…

Посети меня

В одиночестве моем!

Первый лист упал…

Мацуо Басё. «Другу»

Тренькнул дверной звонок, и Савелий бросился в прихожую. Капитан Коля Астахов переступил порог и громко спросил:

– Жив?

– Тише, не кричи! – замахал руками Савелий. – По-моему, он уснул. Температура тридцать восемь. Я хотел «Скорую», он ни в какую.

Был Савелий наряжен в клетчатый фартук, лицо имел озабоченное и скорбное.

Капитан сунул Савелию торбу и спросил:

– Думаешь, серьезно? Он же бегает по утрам! Вся эта ваша закалка – фигня, я всегда говорил. Я тут взял на свое усмотрение апельсины, мясо, какие-то салаты. Ирка передала овсяное печенье. И принять.

– Что принять? – не понял Савелий.

– То, – ответил капитан, пристраивая на вешалку куртку. – Можно на него посмотреть?

– Только осторожно, не разбуди. – Савелий заглянул в торбу и ахнул:

– Водка! Ему нельзя!

– Лучшее лекарство от насморка, – сказал капитан Астахов и прошел в комнату. Савелий с озабоченным лицом поспешил следом.

…Савелий Зотов, главный редактор отдела дамской литературы местного издательства «Арт-нуво», человек тонкий, трепетный и полный эмпатии ко всему миру. Старинный друг Федора Алексеева и капитана Астахова. Красивым его не назовешь, но человек он очень хороший. Семьянин и отец двоих славных детишек – Насти и Германа. В данный момент Савелий в фартуке, с красным от жара лицом, с пегими прядками, упавшими на лоб, занят разогреванием куриного бульона и котлет для Федора. Бульон и котлеты передала жена Савелия Зося.