Просто снова дело в выживании, и я собираюсь выжить, чего бы мне это ни стоило.

И даже если приземлиться мне придется в этой странной квартире, рядом с почти незнакомой Валькой – это неважно, потому что я по-любому выживу.

Вот только узнаю, отчего так вопит толстуха.

Уставилась Валька в одну точку, и, кажется, ей уже совсем конец приходит, до того она перепугана, а на что смотрит, неизвестно – ничего там нет, кроме кресла.

– Валь!

Она смотрит на меня с мольбой, и будь я проклята, если понимаю, что происходит.

– Видишь, она приходит. – Валька плачет, боком придвигаясь ко мне. – Вот как вечер – и она тут как тут, я тебя позвала, думала, что при тебе она не придет, но куда там… Пришла и сидит. Господи, ну за что мне это? Половина лица сгнила уже, почернела вся, а приходит!

Валька цепляется в меня мертвой хваткой, и я понимаю, что плохи мои дела.

– Валь, там нет никого.

– Как же – нет! – Валька застонала. – Мама приходит, каждый вечер, я спать не могу совсем. Сядет в кресло, молчит и смотрит, глаза мутные… Вот, снова смотрит! Я-то надеялась, что при тебе она приходить не станет, да только…

Что ж, суровые времена требуют суровых мер.

– Я с этой бедой справлюсь, Валь. Дай-ка мне пачку соли и свечу, а сама возьми кастрюлю и колотушку.

– Зачем?

– А увидишь.

У Вальки нервный срыв, ясен пень, вот и словила глюк. Я о таком как-то читала, убеждать ее в том, что у нее галлюцинации – бесполезно, а потому сейчас я попробую убедить ее, что умею изгонять неупокоенные души, иначе выспаться мне сегодня вообще не светит и остаться здесь я не смогу.

– Вот, соль и свечка.

– Отлично.

Я зажигаю свечку и набираю соли в горсть.

– Бери колотушку и бей в кастрюлю, нужен чистый металлический звук в нечастом ритме. – Боже, что я делаю, кто бы видел! – А я буду читать мантру.

– Мантру? А почему не молитву?

Видали такое? Она еще и капризничает!

– Мантра – гораздо более древняя вещь, чем любая молитва. – И это правда, все это знают. – Это как бы тоже молитва, но к сущностям, которые слышат нас гораздо лучше, чем все святые, вместе взятые. Святым обычно не до нас, хотя и среди них хорошие граждане попадаются, но беспокоить их по ерунде и отвлекать от их святости из-за какого-то примитивного призрака смысла нет, так что давай, мерно извлекай звук, а я займусь остальным. – Ом-эйм-хрим-клим-чаммундайе-виччей!

Я затянула мантру Кали, потому что это первая, которая пришла мне на ум, – и она не хуже остальных, которые точно так же бесполезны, как и молитвы, но тут главное не победа, а участие, Валька должна верить в то, что я умею изгонять всякое.

Я запела мантру – точно так же, как это делала моя подруга Оксанка, которая реально верит во все эти дела и всерьез поет разные мантры, Валька застучала в кастрюлю, а я принялась посыпать солью кресло, делая пассы рукой, в которой горит свеча.

– Ом-эйм-хрим-клим-чаммундайе-виччей!

Свеча вдруг затрещала – видимо, от сквозняка – и начала оплывать черными потоками, а потом погасла.

Валька всхлипнула и уронила кастрюлю.

– Ушла! – Валька потрясенно смотрит на меня. – Светк, она ушла, ей-богу! Да я уже и батюшку звала, и колокольный звон в Интернете включала – ничего не помогало, а тут ушла!

– Ушла и ушла, давай спать ложиться.

– А соль?

– А соль пусть до утра лежит, а утром уберешь – на перекресток вынесешь.

Должна же я придать действу какой-то магический оттенок, иначе Валька снова станет видеть разную чертовщину.

– Светк…

– Все, я устала, данная практика отбирает много энергии – давай спать ложиться.

– Да я не о том. – Валька виновато покосилась на меня. – А вдруг она вернется? Светк, перебирайся ко мне, я тебе спальню уступлю, ты же там платишь деньги за комнату, а я тебе бесплатно уступлю, живи здесь. Нет, я понимаю, что квартира рядом с железной дорогой… Но ты подумай: что я стану делать, если она вернется? Перебирайся, я тебе с вещами помогу, вдвоем перетащим. Светк, ну пожалуйста!