— Ну и как тебе в свете единственного прожектора? — искушающе говорил Грэг. Наверно он знаком с той истиной, в которой говориться, что женщина любит ушами. Но мне нужны были не только слова, и, к чести Грэга, он давал мне всё, что требовалось. — Я смотрю, твои соски уже затвердели. Ну как, покажем их зрителям? Ты же помнишь, что зал полон? — с этими словами, Грэг ещё немного опустил плечики платья, до того уровня, чтобы показался край ажурного бюстгальтера. Его он тоже зацепил и потянул вниз. Но лишь слегка. Потом он по очереди ладонями нырял за кромку белья и доставал наружу груди, так, чтобы «остальным было видно». Пощипывая и оттягивая соски, Грэг продолжал говорить пошлости. Я даже не представляла, что он будет способен проделывать нечто такое, порочно-запретное, но оттого не менее приятное. Пусть я и смущалась, но лишь от своих фантазий, которые Грэг просто подстёгивал своими словами.

— Грэг, мне уже жарко…

— Этого я и добивался, — слегка прикушенная мочка уха запульсировала, разнося очередной импульс желания по телу. — А чтобы тебе стало легче, я сейчас открою побольше кожи.

Я даже не сразу поняла, что узкая юбка моего платья поползла вверх, увлекаемая руками Грэга. Он медленно, но настойчиво тянул материал, осыпая меня комплиментами и похвалой за смелость, ведь «не каждая девушка рискнёт показать свои прекрасные длинные ноги целиком на сцене». А я всё больше заводилась и стеснялась. Но Грэга это не останавливало.

— Теперь, когда платье почти не скрывает твоего идеального тела, пришла пора избавить тебя от напряжения. Ты ведь этого хочешь? Не так ли?

— Да-а-а, — простонала. Желание затопило целиком. И теперь мне было уже наплевать, если кто-то и войдёт в дверь. Останавливаться я бы не позволила. Кажется, Грэг вывел меня на финишную прямую.

— Вот так, хорошая девочка должна получить достойную разрядку. Давай дадим твоему телу ещё немного свободы, — с этими словами Грэг опустил руки к моей промежности и оголил её, сдвинув в сторону трусики. Слегка прохладный воздух коснулся мокрых складочек, что заставило вздрогнуть. И Грэг не смог оставить это без комментария. — Да ты вся промокла. И замерзла. Я просто обязан тебя согреть. Свет от прожектора хорошо греет, так что я просто раскрою пошире твои нижние губки, — и Грэг действительно стал разводить половые губы в стороны, заставляя чувствовать себя ещё более уязвимой, чем есть.

— Кажется, это не помогает, — голос Грэга выразил сожаление. — Но у меня есть ещё варианты, как согреть твою промежность. Давай-ка я её поглажу, и, может быть даже потру в некоторых, особо замёрзших местах. Ты же не против? Скажи мне, а то я начинаю сомневаться, что всё правильно делаю.

— Продолжай. Я не против, — очередной мой стон, и я чувству, как губы Грэга, что целуют чувствительное местечко за ухом, растягиваются в улыбке.

— Какая послушная девочка, — очередная похвала, но мне уже не до неё. Грэг начал растирания, и дойдя до клитора, сжал его между пальцами. — Это местечко особенно замёрзло. Потереть его?

— Да-а-а, — от интенсивности трения я почувствовала, как приближаюсь к грани. Вот-вот, ещё немножко… — Сильнее, пожалуйста.

— Не могу отказать, когда меня так просят, — Грэг усилил нажим, а второй рукой вернулся к выставленной напоказ груди. Соски по очереди подвергались пощипыванию и оттягиванию. Но теперь это было тоже как-то жёстче. Создалось впечатление, что вершинки грудей, сейчас сжавшиеся в тугие комочки, ниточками связаны с промежностью. И каждый раз, когда пальцы Грэга пощипывали, или оттягивали соски, это добавляло нагнетания в промежности. Мне казалось, что смазка теперь выделяется постоянно, и уже скоро начнёт стекать по внутренней стороне бёдер. Не переставая ублажать клитор, Грэг ещё одним пальцем дотянулся до входа в лоно. Практически не проникая внутрь, он, тем не менее, находил им каким-то точки, от которых меня стало потряхивать.