– Веревку забрать? Веревочку?
Он пристально взглянул в глаза старика. Попытался: глаза старика плотно завешаны волосами.
– Веревочку?! – внезапно взревел крестьянин-покупатель – Да ты же колдун!
Толпа ахнула.
– Думаешь, двадцать лет прошло, так никто ваших колдовских штучек не помнит? Когда на рынке продают быка или лошадь, а потом на память просят веревку или уздечку?
Старичок продолжал молчать, теребя веревку. Покупатель разорялся:
– Пожалеешь, отдашь. А потом ведешь купленное домой, а конь – порск! И в ворона превращается! Ни денег, ни коня!
– В ворона, говоришь? – неожиданно скрипучим голосом – так говорила бы ожившая деревяшка – промолвил старик.
Толпа закричала и шарахнулась.
Только что, вот только что на утоптанной площадке стоял огромный спокойный бык и маленький старик. И – раз! Бык и старик рассыпались тучей отчаянно каркающих ворон.
Только на землю упала золотая монета.
Хлопающие крыльями вороны взлетели вверх двумя стаями, соединились в одну и полетели, скрываясь за острыми крышами домов.
Если бы нашелся человек, проследивший за полетом стаи, то он увидел бы, как вороны слились воедино, превратившись в крупного черного ворона.
Ворон сделал круг над городом и вернулся обратно к рыночной площади. Уселся на коньке одного из домов и принялся наблюдать.
Сердце Якоба билось, колотясь о ребра. Ладно вчерашняя рыжая ведьма, в конце концов, он не видел, как она колдовала. Но здесь только что на его глазах совершилось самое настоящее колдовство!
Другие люди в толпе молчали, чувствуя то же самое.
– Эй, – сказал кто-то в толпе, – а ведь этот парень с ними заодно!
Все повернулись к Якобу:
– К стражникам его!
Глава 5
– Ты колдун?
– Нет, господин.
– Ты колдовал на рынке?
– Нет, господин.
– Ты знаком с колдуном?
– Нет, господин.
– Ты другие слова знаешь, кроме «нет, господин»?
– Да, господин.
– Ты издеваешься надо мной?!
– Нет, господин.
Вольфганг Шнайдер понял, что хочет убить этого невозмутимого мальчишку, сидящего на табурете в каморке городской стражи и односложно отвечающего на вопросы.
Труд дознавателя городской стражи на первый взгляд прост и понятен: допросить задержанного, решить, к чьей юрисдикции относится преступление: городской стражи, если это, скажем, нарушение общественного порядка, королевского суда, если это фальшивомонетничество или оскорбление величия, церковной епархии, если это колдовство или связь с демонами.
А что делать сейчас? Вот этот мальчишка? Он колдун? Извините, а есть свидетели? Свидетели-то есть, но все рассказывают про быка, превратившегося в ворон, а мальчишку никто не видел. Не удалось даже найти того, кто закричал, что парень заодно с колдуном. Кричавший растворился в толпе, словно ложка меда в кипятке.
– Ты не колдун?
– Нет, гос… Я не колдун, господин.
Якоб понял, что его смерть находится слишком близко и лучше ее не звать.
– Тогда что это?
На стол перед парнем с грохотом упал шнурок, сорванный с его шеи при задержании.
– Что это?
Толстый палец дознавателя уткнулся в предметы, висящие на шнурке. Сросшиеся орехи, девять сухих горошин из одного стручка, серебряный грош королевы Хельги, деревянный образок святой Карины, волчий зуб, обугленный сучок…
Якоб поднял взгляд:
– Это мои талисманы, господин.
– Талисманы? И еще говоришь, что ты не колдун, зелень красная?!
– Нет, господин.
– Что «нет»?
– Такие талисманы есть у каждого крестьянина в Нассберге, господин. Я не колдун, господин.
– У каждого… Откуда ты только такой взялся?
– Из Черного Холма, господин.
– Это где ж такое?
– Здесь неподалеку, господин.
– Церковников на ваш холм нет… Вот это для чего? – Шнайдер указал на обугленный сучок.