– А то как же, – заверил Шишкодремов.

– Значит, следи за мыслью. Если они не вернулись с «Веры», значит, там что? Цистерны… Баки… В чем там держат отраву?

Он помахал рукой и стал клониться физиономией в капусту.

– Пойдем, Серега, – сказал Шишкодремов, заботливо его поднимая и поддерживая, – посидим у меня, еще выпьем, договорим…

– А под воду? Я тоже хочу посмотреть…

– Вот и посмотришь, – пообещал Шишкодремов. – У меня там акваланг есть, заодно и потренируешься…

И он, двинувшись к двери со своей не особенно тяжкой ношей, другой рукой ловко подхватил бесформенную сумку Пруткова. Она была распахнута. Мазур со своего места видел, что там в полнейшем беспорядке громоздится охапка каких-то бумаг, лежит довольно толстая серо-желтая папка. Милейший капитан-лейтенант, конечно же, не мог пропустить удобнейшего случая пошарить в чужих архивах, работа у человека такая…

– Клиника, – покачала головой Света, уютно прикорнув у Мазура на коленях. – Я перед ним ноги выше головы задирала, под конец – уже из чисто научного интереса, но никакой реакции…

– Педик, – фыркнул Мазур.

– Да вряд ли. Просто вся сперма в мозги ушла. Как у нашего импотента-доцента. Погоди, чуть проспится, в дверь колотить начнет… Доцент, я имею в виду. Володя, пошли баиньки?

Мазур в эту ночь выспался неплохо – ни кошмаров, ни ночных вторжений противника. Показалось, правда, что Света ближе к утру выходила, но это ее личные проблемы, а может, и служебные, тем более не предполагавшие излишнего любопытства с его стороны. Когда он открыл глаза, Света безмятежно дрыхла. Он не стал ее будить, в темпе принял контрастный душ, потом холодный, оделся и отправился к Кацубе за инструкциями.

Коридоры и при дневном свете оставались сырыми, темноватыми, вымершими. Из буфета, правда, доносилось позвякивание посуды. Мазур постучал в дверь, раздалось расслабленно-страдальческое:

– Войдите…

Сюрприз… У стола, лицом к двери, сидела совершенно Мазуру не знакомая рыжеволосая красавица в синем джинсовом костюме и клетчатой рубашке, преспокойно пускала дым, положив ногу на ногу с таким видом, словно она здесь обитает от начала времен.

Мазур затоптался у двери, подумав, что помешал какому-то мимолетному эпизоду тайной войны. Однако Кацуба махнул рукой:

– Проходи, Володя, проходи… Знакомься. У тебя там пива не осталось?

– Увы, – пожал Мазур плечами.

– Не везет, так не везет… – страдальчески сморщился Кацуба.

Выглядел он именно так, как и пристало пьющему доценту после вчерашнего застолья с излишествами и непотребствами – смурной, растрепанный, пришибленный похмельем. На столе царил такой бардак, что Мазуру стало неудобно перед очаровательной незнакомкой. Она, впрочем, курила с безразличным видом, словно видывала и не такие виды.

– Это вот и есть Володя Микушевич, наш главный специалист по погружениям, – сказал Кацуба, весьма натурально содрогаясь в похмельных корчах. – А это – Дарья Андреевна Шевчук…

Мазур украдкой присмотрелся и понял, что не ошибся – ее синяя курточка чуть съехала с плеча, и на бело-красной рубашке явственно выделялась темно-коричневая полоска, ремешок наплечной кобуры…

– Дарья Андреевна, знаешь ли, – замначальника шантарского уголовного розыска, – сказал Кацуба, обеими пятернями скребя растрепанную жиденькую бородку. – А вот так сразу ни за что и не подумаешь…

Рыжая смотрела на него дружелюбно и, можно выразиться, благостно. Мазур поклонился ей, украдкой застегнул пуговицу на джинсах и сел.

– Значит, мы договорились? – спросила рыжая спокойно.