– Курт, глянь вниз, видел когда-нибудь такую штуку?

Несколько минут пилот вглядывался в расползающийся туман.

– В первый раз вижу, Отто. Но сдается мне, это похоже на дымовую завесу. Да и цвет какой-то… Специфический… Обычный туман таким не бывает.

– Тогда давай посмотрим на это чудо поближе, – ответил Отто, – если это дымовая завеса, то она должна прятать что-то чертовски большое…

– Яволь, камрад! – Курт сострил. – Конечно же Сталин прячет там подводную лодку в три километра длиной. – Герои люфтваффе отсмеялись, и маленький самолетик, заложив вираж, начал снижение.

А туманный блин, достигнув примерно пятикилометрового диаметра, прекратил расти, вздрогнул и, истончаясь, начал распадаться на клочья. Вот в прорехах между грязно-желтыми клочьями показалась палуба громадного корабля.

– Майн гот, – пробормотал ошеломленный Отто, – что это, Курт, неужели авианосец?!

– Конечно, Отто, это авианосец, – огрызнулся Курт, – немедленно докладывай! – Оберлейтенант люфтваффе Курт Зоммер уже прикидывал, как красиво будет смотреться на его парадном кителе Железный крест за обнаружение русского авианосца, который парни из 77-й штурмовой эскадры конечно же потопят.

В этот момент там, внизу, лейтенант Сергеев опустил бинокль и коротко бросил в переговорное устройство:

– Немец, разведчик, – он достаточно хорошо разглядел на крыльях белые кресты и не испытывал никаких иллюзий. Поскольку, если Голос не лгал и тут действительно 1942 год, ни советские, ни немецкие самолеты не оборудованы ответчиками системы «свой – чужой», и перед открытием огня требовалось визуально удостовериться, что перед ними враг.

Что же, как говорится, бойтесь своих желаний. В детстве Леха Сергеев хотел попасть на эту войну, чтобы… Чтобы… он и сам не знал, для чего точно. Но знал, что так было бы правильно. И вот он здесь, не на игрушечной войне своей детской мечты, а на самой настоящей, где каждую секунду гибнут люди, которые этой войны не хотели, но теперь вынуждены ценой своей жизни останавливать взбесившегося германского зверя.

Но кажется, он уже убил своего первого немца. Запрет на поражение цели был отменен, и ожила одна из башен зенитного ракетно-артиллерийского комплекса «Кортик-М». По ползущему на высоте восемьсот метров с заунывным воем «костылю» не было истрачено ни одной ракеты – слишком жирно для такой мелюзги. Два шестиствольных автомата выбросили в его сторону по полусекундной очереди в сорок снарядов. Задача для автоматики детская, цель движется по прямой на небольшой скорости и высоте и не маневрирует…

Доля секунды, и во все стороны брызгами полетели изувеченные обломки. Несчастный «хеншель» будто пропустили через мясорубку. Герои люфтваффе умерли мгновенно, даже не успев ничего понять. Они так и не успели ничего передать в эфир.

Тогда же и там же. Тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов»

– Сорок второй год, январь! – В голове у контр-адмирала что-то щелкнуло, и он вдруг стал спокоен, как система наведения, направляющая боеголовку на цель. Только мелькнула мысль: а ведь дед-то в Севастополе еще жив… Внешне же контр-адмирал Ларионов являл собой пример хладнокровия и невозмутимости.

Первым делом звонок на ГКП. Капитан 1-го ранга Андреев уже находился на боевом посту.

– Антон Иванович, доложите обстановку.

– Немецкий разведчик визуально опознан и сбит!

– Молодцы! Запишите в журнал и от моего имени передайте на другие корабли: с этой минуты корабельное соединение Военно-морского флота Российской Федерации находится в состоянии войны с фашистской Германией. Да, кстати, на кораблях действуют законы военного времени.