Ну, а дальше все было делом техники. Бойцы рассыпались по плохо освещенному двору, убивая всех, кто был одет в румынскую форму или кто носил на рукаве белую повязку «шуцмана». Ночью, молча, без криков «ура», но с ледяной яростью людей, которые знают, что делают святое дело. Да и немного там было: еще один румынский офицер и пара солдат, а остальные полицаи.

Тем временем БМП взвода въехали во двор. Капитан Рагуленко обвел взглядом собравшихся во дворе рабочих электростанции.

– Значит, так, товарищи. Пункт первый: поздравляю вас с освобождением от оккупантов и с восстановлением советской власти. Пункт второй: организация отряда рабочей самообороны. Мы тут с бойцами немного намусорили. На территории вашего предприятия и в окрестностях валяется некоторое количество румынского и немецкого стрелкового оружия. Прошу собрать все это стреляющее железо, среди которого имеются два пулемета, и самостоятельно охранять электростанцию до полного восстановления советской власти. На этом торжественный митинг разрешите считать закрытым.

– Что, вот так просто взяли и освободили? – спросил высокий худой техник средних лет.

– Да, просто освободили! Нас, понимаете ли, сложно освобождать не научили, – усмехнулся капитан. – Может, ты, приятель, знаешь, как это – сложно освободить?

Двор грохнул дружным смехом.

– Значит, так, товарищи, разбирайте оружие и занимайте посты. У вас своя работа, у нас своя. По городу еще не убитые немцы с румынами бегают, да предатели всякие. Они еще и жить хотят. А это совсем неправильно… Товарищи командиры и сержанты, собираемся у моей машины, маленький разбор полетов.

И в этот момент за забором послышался крик:

– Стой, кто идет?

5 января 1942 года, 03:35. Евпатория

Старший лейтенант разведотдела Черноморского флота Петр Борисов

Я подошел к подрагивающей и тихо урчащей командирской машине. Кто бы знал, как надо на нее забираться? Но была не была – глянул, как ловко запрыгивают на броню «пятнистые» осназовцы, поставил ногу на гусеницу, уцепился за протянутую руку в странной кожаной перчатке с обрезанными пальцами и…

Вот я уже наверху, грею свою задницу на теплой крышке моторного отсека. А приятно, черт побери, особенно в такую холодную ночь.

Рядом устраиваются бойцы осназа. Оказывается, они только кажутся такими широкоплечими, потому что на них надето что-то вроде противопульной кирасы и очень любопытные жилеты со множеством карманов, набитых всякой всячиной. Но в основном они нагрузились боеприпасами. Это какой же умный человек придумал такую удобную вещь? Ведь в подсумках на ремне много всякого не утащишь, а тут, считай, втрое-вчетверо носимый боекомплект увеличить можно. За такую выдумку и Сталинской премии не жалко.

Пригрелся я, сидя на теплой броне, и уже начал было кемарить и тут слышу звонкий девичий голос:

– Товарищ командир, будьте добры, руку дайте!

Смотрю вниз, и что я вижу! Стоит красавица писаная, щеки румяные, глаза черные, каска эта круглая чуть ли не на нос съезжает. И говорит она мне:

– Да, да, молодой человек, это я вам! Подайте, пожалуйста, руку девушке.

Тут мне краска в лицо бросилась, прижал я к себе свою «светку» левой рукой, чтоб не выронить, а правую подал этой красавице. Коротко пискнув, она взлетела наверх.

– Андреева Ирина, военный корреспондент газеты «Красная звезда», – представилась девушка и протянула мне свою узкую ладошку.

– Петр Борисов, старший лейтенант, – я торопливо стянул с руки шерстяную варежку, чтобы пожать ее руку. – Будем знакомы.

Я уже хотел было спросить, кто это у них в редакции додумался посылать с десантом девушку, да к тому же такую красавицу, но тут с оглушительным гулом над нами низко пролетел один из винтокрылых аппаратов. В этот момент кинооператор, который снимал своей камерой все происходящее, опустил аппарат, в два прыжка добежал до нашей машины и запрыгнул на броню, усевшись рядом с корреспонденткой. Стало очень тесно, острый локоток Ирины уперся мне в бок, прямо под ребро. Мотор взревел, машина дернулась, и мы поехали…