Иван кивнул:

– Учительница в школе нам тоже Пушкина читала. Я даже запомнил: «И светла адмиралтейская игла…»

– Теперь уже не светла, – тихо вздохнул капитан Вальцев, – закрасили ее, чтобы не блестела и немцам цель не указывала. Весь город, сволочи, разбомбили, даже в Эрмитаж фугас попал. А еще – в Русский музей, Кунсткамеру, Летний сад… О школах и жилых домах даже не говорю… Ладно, они нам за все ответят, дай только срок!

– У вас там родные остались? – с сочувствием спросил Меньшов.

– Нет, – покачал головой Вальцев, – я сам из-под Энгельса, это на Волге, а в Ленинграде работал. Жениться не успел, да и желания особого не было – все на службе, так что у меня никого нет. А вот у Виктора Михайловича и Дениса – есть, они оба – ленинградцы. И семьи их пока не эвакуировали…

Иван понимающе кивнул – жителям блокадного города зимой пришлось очень тяжело. Слышал и про голод, и про артобстрелы, и про ночные бомбежки… Но Ленинград все равно жил и сражался, а это главное.

– Пошли все же спать, – сказал Вальцев, – завтра вставать рано. Переправимся в Керчь, и, считай, уже на фронте. Тогда отдыхать будет некогда. Так что пользуйся моментом, набирайся сил, пока есть такая возможность.

Иван выбросил окурок в приоткрытую дверь тамбура и пошел в вагон. Действительно, надо поспать… А то завтра будешь вялым, какой из тебя тогда боец!

«Над Таманью тучи худят хмуро…» – вполголоса напевал про себя капитан Вальцев, наблюдая за тем, как происходит погрузка на баржу. Действительно, погода стояла ненастная, тучи плотно затянули небо, дул резкий, пронизывающий ветер, а временами начинался мелкий моросящий дождик.

Но это было как раз на руку тем, кто собирался переправляться в Керчь. «Юнкерсы» не летают, можно не опасаться ударов с воздуха. А при пересечении пролива главную опасность представляли именно немецкие бомбардировщики, главные потери были от них. «Лаптежники» постоянно висели над водой, нещадно бомбили суда, перевозившие на другой берег бронетехнику, пушки, припасы, людей и лошадей.

Буксиры, неповоротливые баржи, шхуны, баркасы и тихоходные рыболовецкие сейнеры почти не имели зенитного прикрытия – конечно, если не считать сдвоенных «максимов» на корме. И то – не у всех. И что могли сделать эти пулеметы против быстрых Ю-87?

«Лаптежники» появлялись всегда внезапно и, как правило, целой стаей – не менее восьми-девяти самолетов. Выискивали цель, становились в круг и пикировали по очереди, скидывая вниз смертоносный груз. И достаточно было одной бомбы, чтобы перегруженное людьми и техникой плавсредство пошло на дно…

А затем немецкие пилоты спокойно, как в тире, расстреливали тех, кто пытался доплыть до крымского берега. Или поворачивал обратно, к косе Чушка. При переправе теряли значительное количество сейнеров, буксиров, барж, шхун и катеров…

Но сегодня низкие облака и серый дождь лучше любых зениток прикрывали пролив. Правда, море слегка штормило, что гарантировало не самые лучшие ощущения, но что делать… В конце концов лучше уж потерпеть качку, чем получить бомбу в корпус!

С причала на широкую низкую баржу перекинули бревна, по которым КВ-9 медленно вполз на палубу. Денис Губин старался максимально осторожно управлять тяжелой машиной. Чуть в сторону – и нырнешь в море… Остальные члены экипажа наблюдали за погрузкой на берегу…

Танк перед погрузкой максимально облегчили: вытащили личные вещи, продукты, боеприпасы, сняли пулеметы, в том числе и ДШК (его прихватили с собой, пригодится). Но все равно некоторые опасения еще имелись: выдержат ли бревна? Все-таки вес – сорок семь тонн… Хотя, с другой стороны, на тех же баржах совсем недавно переправили в Керчь несколько Т-34 и КВ-1, все вроде прошло нормально…