— Скажи ей, что я вышел в космос пройтись, — прошу, отмахиваясь.

Впрочем, не лучшая идея: с ее уровнем интеллекта не исключено, что Китти решит, будто по вакууму и правда можно гулять, и выйдет в шлюз «подышать».

Пилот громогласно смеется, снова сотрясаясь всем телом.

— Помнится, еще две недели назад ты сам искал с ней встреч.

Бросаю на сослуживца выразительный взгляд: он бы еще Рождество припомнил. Но что правда, то правда: в первые дни на «Искателе-VIII» я был не против провести время с симпатичным вторым пилотом. Курорт же, Раш сам сказал. У нас было даже несколько приятных встреч, но…

— Это было до того, как я узнал, что Китти дома ждут муж и трое детей, — напоминаю, качая головой.

Мы далеко от ее дома, как и от моего — по правде говоря, вообще у черта на куличках, — и мне глубоко безразлично, какую ораву она оставила за спиной, уйдя на службу. Но бессмысленного вранья на дух не переношу: сначала Китти плачется мне в жилетку, что одна-одинешенька в этом враждебном мире, а потом я застаю ее за записью полного воздушных поцелуев видеописьма своим домочадцам. Блеск, искренняя ты моя.

— Принципы тебя погубят, — смеется Раш.

Пожимаю плечами. Не считаю, что принципы — худшее, что во мне есть.

— Эй, а это что? — Резко сажусь в кресле, вглядываясь в обзорный экран.

— Где? — пугается пилот.

Пожалуй, все же догадываюсь, почему его сослали в эту глушь: дело не в какой-то оплошности, а в возрасте — несмотря на свой опыт и усердие, Раш уже не тот, каким я знал его раньше.

— Сектор два-три-шесть, — говорю быстро. И, не дожидаясь его реакции, так как понимаю, что она будет гораздо медленнее моей, сам тянусь к пульту и увеличиваю нужный участок. Пока там видна лишь тускло мерцающая точка, но при увеличении…

— Дредноут, — ошарашенно произносит Раш.

Вижу. Новенький, вооруженный до зубов — читал про такие.

Пилот сверяется с показаниями приборов и сообщает нерадостную новость:

— Курс: прямо к нам.

Похоже, мы таки надоели тем мелким пиратам, за которыми таскаемся вторую неделю, и они запросили помощи у друзей покрупнее. Иначе зачем судну без опознавательных знаков идти на сближение?

Чтобы не отвлекать Раша, сам вызываю капитана.

— Кэп, — зову, поднеся запястье с коммуникатором к губам, — прием. Вы меня слышите?

В ответ слышен треск, потом шуршание.

— Слышу, слышу, — раздается затем. — Кто это? Новенький, ты? Э-э… Как там тебя?

Приподнимаю брови, смотря на светящийся экран комма, на котором идет отсчет секунд разговора. Спустя три недели поинтересоваться, как зовут твоего нового подчиненного, это сильно.

— Его зовут Джейс, — слышу приглушенное из динамика.

Китти? Не то чтобы я сразу узнал ее по голосу, но на «Искателе-VIII» второй пилот — единственная женщина в экипаже. Поэтому произвести идентификацию несложно.

— Точно! — радуется подсказке капитан. — Сержант Риган. Что там у тебя?

Далее на том конце слышится какая-то возня и женский смех. М-да.

— К нам приближается дредноут без опознавательных знаков. Идет прямо на нас, — рапортую, надеясь, что серьезность этой информации отвлечет капитана от неуместных в данный момент любовных утех. — На связь не выходит, — добавляю, бросив взгляд на Раша, все это время безуспешно пытающегося выяснить, что дреду от нас понадобилось.

Повисает молчание, а затем удивленное:

— Сержант, мать твою, ты-то что забыл в рубке?!

Самый актуальный вопрос в эту минуту. На заднем плане продолжает о чем-то ворковать любвеобильная Китти.

Смотрю на Раша. Тот дрожащими пальцами все еще пытается вызвать неопознанный корабль, превосходящий наш допотопный крейсер по размеру и вооружению как минимум вчетверо. В эфире тишина. Разговаривать с нами явно не намерены.