В глазах окончательно прояснилось как раз в тот момент, когда в руках Крорра, возникшего прямо надо мной, сверкнуло отливающее синевой, тонкое длинное лезвие. Один удар в район желудка Зенски и смачный, перерубающий позвоночник проворот, сопровождаемый истошным воплем. Не убит, но уже, считай, мертвец. С невозмутимым лицом и окровавленным мечом Крылатый повернулся ко мне, растирающей шею под всхлипывания Вероники.

– Она не виновата! Этот придурок сам напал на нее, Войт ничего ему не сделала!

Вот же блин, эта бесящая девчонка с дрожащим голосом и полной головой гнилых опилок удивила меня. Дважды за каких-то пару минут.

– Войт, в состоянии продолжить выполнение задания? – сухо поинтересовался ликтор, удостоив Веронику лишь мимолетным взглядом.

– Да, – просипела я, – я готова, но эта девушка нуждается в эвакуации и отмене данной нагрузки из-за своего особого физического состояния.

– Мы в курсе ее так называемого «особого состояния», – произнес синий ликтор, приземлившийся лишь секундой позже Крорра. – В поблажке отказано.

И устроив нам очередную песчаную мини-бурю, оба опять умотали в небеса.

10. ГЛАВА 10

– Ну и засранцы они все-таки, хоть и обалденные, – проворчала Вероника, пока я собиралась с силами, чтобы продолжить путь. – Могли бы и пожалеть тебя после такого.

– Не надо меня жалеть, – все еще сипло выдавила я. – Никого из нас не надо. Мы тут вообще-то не за то, что написали похабное слово на заборе, все очутились.

– Согласна, – вздохнула девушка. – Как ты? Где болит?

Везде, но это не смертельно и совсем не ново для меня. После тренировок с Лукасом, я, бывало, ощущала себя в разы похуже. Его вечный принцип – чем жестче на тренировке, тем легче в реальной драке… Я плеснула воды на голову и сделала десяток глотков, вот только они не помогли притушить жгучую боль в центре груди. На самом деле, ничего не помогало, хотя основную часть времени мне удавалось отгородиться от мыслей о нем. Но если уж накрывало, то обычно жестоко.

– Да в порядке я, – огрызнулась я на Веронику, поднимаясь на ноги. – Давай двигаться, день вечно не продлится.

Истекающий кровью Зенски простонал, уставившись на нас остекленевшим взглядом, и я отвернулась, поморщившись. Одно дело самой в ярости желать причинить кому-то вред или даже убить, но другое – наблюдать за мучениями того, кому кто-то вынес приговор и привел в исполнение. Свершение насилия отличается от наблюдения за его процессом. А может, и нет, и это я чисто загоняюсь на пустом месте или, как Крорр сказал, мысленно рисую себе ореол особенности, стараясь использовать красочки посветлее, поменьше багрового и черного. В любом случае оставаться рядом с полутрупом нет никакого желания.

– Чем ты его так приложила? – спросила Веронику уже на ходу.

Я ведь в этой чертовой пустыне не заметила ни единого камня или палки.

– Бутылками! – жизнерадостно сообщила девушка. – Он-то свою бросил вместе с рюкзаком, после того как лямку откурочил, чтобы на тебя напасть. А я подобрала, к себе засунула и… вот.

– Спасибо за помощь… хоть я и не представляю, зачем ты влезла.

– Ну, знаешь… сегодня я тебе, завтра, может, ты мне… – пожала Вероника плечами, и я, покосившись в очередной раз, не увидела на ее лице прежнего выражения туповатой беспечности. – К тому же разве так не должны поступать нормальные люди?

– Нас тут сложно назвать нормальными. Скорее уж, мы полная противоположность нормальности.

– Ну и что? Если мы вели себя гадко всю свою жизнь и даже еще буквально вчера, это совсем не значит, что не имеем права захотеть вдруг измениться. Такое происходит с людьми, Войт, я верю. Вот только что ты мерзавец, эгоист и убийца и вдруг – пуф-ф! Хочешь стать кем-то другим!