Жена его друга пришла, выяснять отношения. Оказывается Григорий Петрович никому не рассказывал правду своей жизни, и все считали, что это он разрушил семью. Одним словом, занимался самобичеванием. Это я помню, он мне по-пьяни всё рассказывал.

Видимо поговорили с женой друга, он опять начал писать. Две фразы и пропал.

Девчонки с работы убежали, и я засиделась в кабинете. Уборщица мыла полы и оставила дверь открытой. Охранник пришёл.

— Соскучился, Диана Александровна, — усмехнулся молодой человек.

А Тобик словно извинялся, что отвлекает от работы, уши прижал, подбежал ко мне, низко голову наклоня. В трёх шагах от моего стола лёг на пол и пополз, виляя хвостом.

Уборщица с охранником умилённо смотрели на это, а я рассмеялась:

— Ладно, Тобиус. Всё, я уже заканчиваю. Сейчас пойдём с тобой гулять.

— Мы его покормили, Диана Александровна.

— Спасибо большое.

— Всегда пожалуйста, собакен вёл себя хорошо.

Пришлось собраться и уйти с работы. Я оставляла рабочее место в полном порядке.

Смирилась. Раз Вера так решила, что мне надо отдохнуть, этим и займусь в ближайшее время. Сменила обувь, закинула туфли в пакет. Забрала свою чашечку, из которой пила кофе. Больше ничего не было в этом месте. Накинула пальто и шляпку, с Тобиусом вышли в чёрный, холодный вечер.

Не спешила. Идти некуда. Квартиры я сдавала, нужно было предупредить жильцов, чтобы освободили жилплощадь. А там, где я жила сейчас, нелюбимый мужчина. Отвратительный.

Хотя Маслов пытался до меня дозвониться. Что-то мне ужинать перехотелось.

Поэтому я припозднилась. По парку с Тобиком гуляли. Именно тогда позвонил Григорий Петрович.

— Дина, привет! — у него такой голос… неужели уже родной? — Ты где?

— Я гуляю в парке, Григорий Петрович. А что, жена вашего друга уже ушла?

— Ушла неудовлетворённая, — тут же ответил он спокойно. — Гуляешь, домой не торопишься.

— Да, не тороплюсь, — легко и просто ответила я, улетая куда-то от лёгкой эйфории и чувства влюблённости.

Верку поняла целиком и полностью. Ей не хватало именно этого.

— Как насчёт ко мне переехать? — немного напряжения было в его голосе.

— У тебя там целая семья, зачем я тебе нужна.

— Как зачем?! Я тут как раз вычитал статью про гормон любви, он же окситоцин.

— Есть такой? — рассмеялась я.

— Да, — строго заявил Гриша. — Он вкалывает на эмоции и желание трахаться…

— Не обманывай, для секса другие гормоны есть! — я смеялась всё громче, привлекая внимание прохожих. Как жаль, что осень поздняя, я бы листья попинала.

— Ладно, не сексом единым, — усмехнулся он. — Желание прижаться, обняться, поцеловаться. Оксидин связан с удовольствием вкусов и красивых видов. Картин и всего, что приятно твоему взгляду. Ты, приятна моему взгляду, Дина.

— Ты влюбился, Григорий Петрович, — мне опять жарко, щёки горели.

— Ради здоровья, Динусь. Короче, этот гормон способствует восстановлению организма. Человек, окружённый любящими и любимыми людьми, быстрее восстанавливается. Научно доказано, что этот гормон восстанавливает повреждённые ткани сердца.

— Ты шутишь? Серьёзно?! А почему ты такие статьи читаешь, ты же вроде просто учитель, не генный инженер.

— Это психология. Я о себе пекусь, естественно. Но и о тебе тоже. Динусь, солнце моё, не сопротивляйся. Тебе нужно восстанавливать разбитое сердце. Давай займёмся совместной терапией - я тебя вылечу, а ты меня.

— Мне нужно подумать, — печально хмыкнула я, продолжая медленно идти по парку, где деревья голые, пожухлая трава прихвачена инеем, и высокие фонари откидывали ледяной свет.

Пар валил изо рта. Под шляпкой мёрзли уши.