— Это было отличное зрелище. Нужно повторить.

И крик в строну компании у клетки низших:

— Эй, где нашего господина демоны носят? — слово господин, произнесено с такой нарочитой издёвкой, что сразу понятно отношение говорившего к этому «господину».

— Это не его демоны носят, это он их нам приносит! — долетел весёлый ответ. — Пусть его, пока деньги платит.

— Так, где он?

— Откуда ж нам знать. Он не отчитывается. Тебе-то он на кой? Или соскучился?

— Ага. По его колдунству.

— Он хочет повторить представление, — пробасил другой дядька и вдруг заржал как конь, показывая кривые жёлтые зубы.

Через минуту хохотали уже все присутствующие, кроме демонов в клетках и дрожащего паренька у ног своих мучителей.

— Так повторяй, — бандиты потеряли интерес к схватке низших и переместились поближе. От них воняло кровью, застарелым потом и перегаром.

— Ага, повторяй, — с досадой возразил первый, — а клетку ты откроешь?

И тут же выместил эту досаду на пленнике — тяжёлый сапог врезался под рёбра мальчишке.

— Слышь ты, щенок, последний раз спрашиваю, где ваша схованка? По каким норам эти крысы разбежались?

Паренёк не ответил, только всхлипнул и попытался сжаться в комок. Тут же получил ещё один удар.

Притихший было серый демон с такой силой кинулся на решётку, что тяжёлая клетка содрогнулась до основания. Люди испуганно отшатнулись, один пленник остался лежать, где лежал.

— Ого, — сказал кто-то из толпы, пряча страх за бравадой, — наш артист сегодня не в духе.

— Не нажрался ещё, — хохотнул желтозубый. — Сам виноват, пока не успокоишься, жрать не получишь.

А Кайдо с каким-то отстранённым интересом, ужасом и брезгливостью понял, что они обсуждают — хотят отдать пленника на растерзание безумному демону и без колдуна просто боятся открыть клетку.

— Так ведь у нас не один артист, — раздался новый голос, и все взгляды переместились на Кайдо.

— Так он когда ещё очухается, — с сомнением протянул первый, — и хиленький он какой-то.

Ответом ему был новый хохот.

— Ты просто не видел, как его ловили, — объяснил желтозубый. — Это оборотень. Маг-то наш на него четыре камня перевёл, прежде чем окончательно свалил. Ох и ругался потом наш господин, камушки свои считая. Как пьяный сапожник. Весь извёлся от жадности. Очухается демон тепереча не скоро, зато представление может устроить поинтереснее того.

Ответом ему был одобрительный галдёж и выкрики, что да, такое представление, это самое то, что нужно.

Кайдо смотрел на них и думал, что никогда в жизни не видел ничего отвратительнее. А если и видел, то не помнит и не хочет помнить.

Двое здоровых мужиков тем временем приподняли парнишку за руки, третий с натугой приоткрыл тяжёлую дверь. Парня швырнули в клетку.

Кайдо попытался кинуться к выходу, но не сумел подняться, тяжело упал на бок, ткнулся лицом в грязный пол. Дверь захлопнулась, лязгнул, закрываясь, замок. Парнишка в ужасе шарахнулся в сторону, наткнулся спиной на решётку, замер в дальнем углу. Кайдо пошевелился, стараясь принять положение поудобнее. Паренёк, не спуская с него расширенных от страха глаз, зашарил руками по полу, наткнулся на кость, схватил её, выставил вперёд как оружие. Судорожно вздохнул, когда понял, что держит, но не бросил.

«Молодец пацан, — с уважением подумал демон, — не сдаётся до самого конца. А эти — уроды. Откуда такие берутся? Придурок Ильсир, страдающий из-за своей драгоценной морды, по сравнению с ними — образец добродетели».

Воспоминание об одном эльфе вызвало тревогу о других.

«Где они? Что с ними? Златовласка с мелким братом, близнецы-зубоскалы, вредная девчонка Иллури. Кажется, она нравится Элу. Он так на неё смотрит, когда думает, что никто не видит. Интересно, чем может понравиться такая язва, как она? Вот Нэрри — понятно, она весёлая и добрая. Асу с ней повезло. А Иллури, как оса — её только тронь. Лика вот не такая — не жалит без причины».