– Есть!

Отошли от капониров, присев на жесткую сухую траву, закурили.

– Командир, – обратился к Волину Георгий Туманишвили.

– Что?

– Я вот думаю, штрафники мы или нет, один хрен! Все под одним небом летаем, под одним Богом ходим… Были бы крылья и патроны – немчуру проклятую бить!

– Это точно!

К Александру Волину подошел немолодой уже угрюмый техник.

– Товарищ летчик, на вашем истребителе придется обшивку правой плоскости целиком менять – так ее фрицы проклятые побили… Удивительно, как еще топливные баки не задело… И в фюзеляже несколько дырок.

– За сколько времени успеете починить?

– Часа за два… – степенно ответил техник.

Они отошли от самолетной стоянки. Старшина присел на пустой ящик из-под патронов, достал кисет и неторопливо свернул «козью ногу». Чиркнул самодельной, из гильзы крупнокалиберного патрона, зажигалкой, со смаком закурил.

– Степенный человек вы, Федор Иванович, – сказал Александр Волин.

– Был бы степенный – в штрафники не угодил бы… – прищурившись, ответил техник.

– Да все мы тут теперь на один фасон…

– Эт-точно… – пыхнул махоркой старый солдат.

– А за что вас сюда, в штрафную эскадрилью?

– Да ладно, товарищ летчик, подумаете, будто себя выгораживаю.

– Ну, положим, я вот за то, что задание не выполнил, штурмовики не уберег. Хотя мы вчетвером против двенадцати «мессеров» дрались. Я в том бою товарища потерял.

– «Стрелочник», значит?..

– Выходит, что так, – пожал плечами Волин. – Но труса ни я не праздновал, ни ребята мои, с которыми в том бою плечом к плечу и крылом к крылу дрались!

– Я вот тоже «стрелочник». В полку, где я раньше служил, командир эскадрильи пилотаж проверял у молодого летчика на «спарке» Як-7УТИ. Ну и что-то у них там не заладилось, чистая ошибка пилотирования – так комиссия потом сказала. Ну, их в госпиталь, а меня – в штрафную эскадрилью… Так для командования удобней оказалось…

Вскоре – новый вылет. К Сталинграду прорывались истребители-бомбардировщики. Им на перехват поднялась четверка Як-1, которую снова повел в бой майор Деркач.

Волин был ведущим второй пары. Техники закончили ремонт его истребителя буквально перед самым вылетом. Он еще нервно ходил взад-вперед по стоянке, постоянно оглядывался на них, одетых в черные комбинезоны, о чем-то спорящих возле его истребителя. Як-1 со снятой обшивкой правой плоскости смотрелся странно. Но все же, как ни нервничал летчик, техники выполнили ремонт в срок, и теперь только более светлая окраска на крыле выдавала недавнее «оперативное вмешательство».

– Звено, я – «Первый», прием. Вражеские самолеты впереди, слева! Выше нас на две сотни метров! Прием, как поняли меня?..

Три «яка» покачали крыльями: «Видим!»

– Приготовиться к атаке!

Вот мелькнули на фоне белых облаков черные точки. Волин сразу же перевел взгляд вверх, ища истребительное прикрытие. Но его не было. Странно, подумал летчик. Обычно командиры Люфтваффе действовали очень расчетливо и не выпускали ударные самолеты без прикрытия.

Тем временем немецкие самолеты все еще не замечали в буквальном смысле нависшей над ними угрозы. По угловатым, словно обрубленным, законцовкам крыльев Александр Волин узнал модификацию «Мессершмитта» Bf-109E «Эмиль».

Эти истребители Люфтваффе были особенно ненавистны Александру Волину и другим советским летчикам. Именно «Эмили» вместе с «лаптежниками», пикировщиками Ju-87, носились в первые месяцы войны над дорогами, расстреливая колонны беженцев и отступающие части Красной армии!

Теперь, к середине 1942 года, эта модификация «Мессершмитта» устарела, уступив место в воздушных боях «Фридрихам» и «Густавам», модификациям Bf-109F и Bf-109G. Но все же «Эмили» использовались как истребители-бомбардировщики, неся под фюзеляжем 250-килограммовую фугасную авиабомбу. Сбросив ее, они продолжали действовать как истребители. Именно такие самолеты и должны были перехватить четыре «яка» майора Деркача.