Вот так! О том, что я обезвредил трех отморозков (надеюсь, не насовсем), сообщать не торопятся. Понимаю – не хотят лишнего шума и внимания. Не нужно им это… Учту. Да, неплохо все схвачено у Логуна в местной ментуре!

– Ну что, Игорь Васильевич, наломал дров? – Прищуренные черные глазки Паши немигающе смотрели на меня. Вот змей, сразу вычислил…

…Мне пришлось вкратце, опуская детали, изложить друзьям суть дела. Я попытался представить происшедшее как незначительный огневой контакт с необученной шпаной, хотя связь шпаны с Логуном, а последнего с Кукшиным скрывать не стал.

– Все ясно, – выслушав меня, подвел итог Митрич. – Подробности нас не касаются, и без них видно, что дело темное. Заводи машину, повезем девушку в наш госпиталь.

– А как же…

– Все будет в норме, не боись!

Иван Семенович Логун тихо барабанил пальцами по полированной поверхности служебного стола. Последнее время бывший замначгорментуры стал нервным и вспыльчивым. Нет, былые годы службы в органах были куда спокойней – система работала в отлаженном режиме, без сбоев, сыщики и воры играли в старую знакомую игру, каждый знал свой шесток и свой маневр – одни давали, другие брали, существовала негласная такса. Логун брал у одних и давал другим, не оставаясь внакладе. Теперь такса не поймешь какая, вместо уважаемых людей правят бал какие-то отморозки, работа с ними стала нервной и опасной.

– Андрюша, мне срочно нужны данные на Игоря Зимина. Круг знакомых, родственники и т. д. И как можно быстрее.

– Все-то вам быстрее, Иван Семеныч! Не знаю, как я смогу… – Молодой, вальяжный, одетый в строгий серый костюм собеседник был не особо вдохновлен.

– А бабки мои получать можешь? Шлюх моих трахать? – Логун неожиданно взорвался. – А раскрываемость кто тебе обеспечивал? Лучший сыщик СКМ[12]! Звездочки на погонах не жмут? Где бы ты, придурок, был сейчас? Алкашей бы обирал в вытрезвителе!

– Ива-а-ан Семеныч… – обиженно протянул семипудовый Андрюша. – Я уж и так стараюсь, как могу. Ну и вы тоже – пострелянных возле кинотеатра набросали с самого утра. Свидетелей с таким трудом пришлось уговаривать!

– Уговорил?

– Разумеется. Отыщу я вам дружков этого Зимина. Ну не сегодня, так завтра…

– Сегодня! Сегодня, Андрюшенька! Все свои делишки забросишь и ноги в руки. И вот еще что. На все известные нам точки, где в принципе могут появиться Зимин или Степнова, поставь засады.

– Где же я людей найду, Иван Семеныч? Я и так все оголил…

– Найди где хочешь. Чтобы сидели наседки у его дружков, с кем он водку пьет, у его баб, – у всех, кого удастся установить, и в бригаде, откуда он в отпуск ушел, и в доме его бывшей жены, под всеми кустами, куда он отливать ходил… Понял?

– Под кустами – понятно, обязательно поставлю, но какой смысл в доме, откуда он утром сквозь ваши ряды прорвался?

Лицо Логуна пошло пятнами.

– Делай что говорят, мудак! Он заранее знает, что твоя прямая извилина тебе подскажет, и сделает наоборот! Сегодня утром бросил у кинотеатра свой «мерс» и дернул к парку, мы за ним, а он, сволочь, вместе с этой девкой вразвалку гуляет назад к своему «мерсу» и спрашивает у этого идиота старшины: «А что это тут за шум такой, вы не знаете?» Ну, тот ему объяснил и пожелал приятной поездки… Теперь рапорт на увольнение по собственному пишет. А вот ты, если напортачишь, рапортом не отделаешься, Андрюша…

Митрич и на этот раз сделал все в лучшем виде – с госпитальным начальством договорился, отрекомендовав Татьяну как свою любимую подругу, ее устроили в отдельную палату с телевизором (благо госпиталь был заполнен лишь наполовину) и оформили причину травмы как неосторожное обращение с шампуром для шашлыка. А зарегистрировали Таню на фамилию Митрича, и теперь она стала Татьяной Крючковой. Логун наверняка даст команду обзвонить больницы и госпитали. О ее ранении они не знают – в тот момент она и сама о нем не ведала, однако не исключат такой возможности.