Довольно выгодном. Для меня…

- Так что от меня надо? – парень выводит меня из воспоминаний, спуская с небес на грешную землю. – Вы еще тут, Константин Игоревич?

- Пробей мне барышню одну, - выдаю на одном дыхании, вспоминая все те немногие данные, что поведала мне девушка. - Ершова Ульяна Викторовна. Двадцать лет, больше ничего о ней я не знаю.

- Сделаем, не вопрос, - бодро рапортует Марик, не задавая ни единого вопроса. – До завтра терпит?

- Конечно, - я тяжело вздыхаю и первым сбрасываю звонок.

Надо отдохнуть. Расслабиться, хотя это в данный момент из разряда фантастики. А главное, не думать о малышке, сидящей в зале. Но едва я закрываю глаза, то ее образ слишком ярко и четко всплывает в голове. Язычком поддевает ролл, облизывает эти дурацкие палочки…

Такое чувство, что девушка просто дразнит меня! Издевается, засранка, понимая, что я ведусь, как пацан малолетний. Ведь понимаю, что малышка просто испытывает мою нервную систему на прочность, а все равно поддаюсь на ее порой довольно неопытные провокации.

Ее губы. Горящие ярким пламенем глаза. И этот дерзкий ротик, который так и норовит выдать очередную пакость.

“Аферистка мне нравится больше…”

Я влип. Причем, мне кажется, по-крупному…

28. Глава 27

Работа не идет, хоть ты тресни, так как все чувства, кажется, обостряются до предела. Даже в кабинете витает ее запах. Такой нежный, сладковатый с привкусом… дерзости. Тьфу ты, черт, какая же чушь мне в голову лезет.

Так недолго из адвокатов переквалифицироваться в поэты.

“Она была слишком наивна, а он слыл дерзким пареньком…” – тут же всплывают строчки из стихов, которые мы с пацанами еще в школе сочиняли от нечего делать. Больше, конечно, рифмы подбирали, но получалось смешно.

А потом мы выросли. Стихи, как и девочки с косичками, юные и наивные, остались в прошлом.

Хорошие были времена! Золотые!

- А-аа! – слышу я из коридора и тут же подрываюсь.

Вот хотел же держаться от Ульяны подальше. Одного “а-аа!” достаточно, чтобы я забыл о своих принципах.

- Что… - я запинаюсь, наблюдая, как девчонка сидит на пороге ванной и трет затылок, кривясь и постанывая.

- Ногу подвернула, - Ульяна зажмуривается, все так же сидя на попе на кафельном полу.

- Ты какая-то ходячая неприятность, - я усмехаюсь и подхожу к девчонке поближе. – Идти сможешь? – присаживаюсь на корточки рядом с ней.

- Слушай, вот какое тебе дело, а? – Ульяна поднимает на меня глаза. – Могу я ходить. Не могу я ходить. Ты ушел работать? Вот и работай! – выдает довольно грозно напоследок и пытается встать, но тут же снова усаживается на пол. – Да что ж такое!

- Будешь язвить, - я намерено делаю паузу, чтобы девчонка впечатлилась и моим тоном, и моей хмурой физиономией, - закрою тебя на ночь в ванной.

- Очень страшно, - теперь уже Ульяна трет ушибленную ногу, а я тяжело вздыхаю.

Кто бы сейчас знал, какая у меня борьба в голове происходит! И ведь всякая чушь лезет в голову, а я все равно сопротивляюсь.

Нет! Мне нельзя давать слабину. Не пойму, чем она меня берет постоянно?

- Не дерзи! – строго приказываю, но девчонка и глазом не ведет.

И еще раз нет! Да что за черт в меня вселяется! Нафига она мне нужна?

- Тебя работа ждет, - ворчит девчонка, а я в ответ довольно грозно рычу:

- Подождет!

И третий раз - нет! Ну, какая из нас пара? Бред же чистой воды!

А красная лампочка в голове вдруг резко потухает…

Я наклоняюсь, подхватываю девчонку на руки, слыша лишь слабое “ой”, а после несу ее в спальню. Надо же, руками обвивает меня за шею, хотя еще совсем недавно дерзила прямо в лицо. В ней столько противоречий, что я, порой, теряюсь. Она непредсказуема.