– Как насчет завтра, часа в четыре?

– Прекрасно. Только если до вас далеко ехать, он может устать еще сильнее. Вы где находитесь?

– Давайте лучше в половине пятого, чтобы у Овидия была возможность отдышаться. И к вам приеду я.

– Вы будете осматривать его прямо здесь? – спросила она.

– Так, кажется, удобней всего.

– М-м-м… ну ладно, хорошо. А что мне сказать Ови?

– Сегодня не говорите ничего. А завтра, когда привезете его домой… Он у вас обычно полдничает?

– Здоровое питание, – поспешила сказать Карен Галлардо. – Органический протеиновый батончик и виноград, если он хочет. Или несколько долек апельсина.

– Сначала покормите его, затем усадите, дайте успокоиться и тогда скажите, что с ним заедет поговорить дядя доктор – без уколов и прививок, друг его мамы. Ну а дальше я сам.

– А если он забеспокоится?

– Он легковозбудимый?

– Да вообще-то, нет…

– Если спокойны вы, то и он будет в порядке.

– Ну хорошо…

– Как он ведет себя без мамы?

– Да ничего, – ответила Карен Галлардо, – хорошо ведет. Сегодня, правда, сказал, что немного о ней беспокоится, но не плакал, не капризничал, а я ему сказала, что ей скоро полегчает. Или что-то не так? Я не должна была это говорить? Понимаете, это не совсем мое. Я изучала кино, а не психологию.

– Вы всё говорили правильно, Карен.

– Надеюсь… мне, когда вы будете его смотреть, нужно находиться здесь?

– В доме – да, в комнате – нет.

– Вы какую комнату хотите использовать?

– Давайте мы уточним это по моем приезде.

– То есть мне ничего заранее не готовить?

– Ничего, Карен. Просто будьте там с Овидием.

– Вам указать, как доехать?

У меня было уже помечено: Голливудские Холмы, сверху Сансет, к востоку от Лорел-Кэньон.

– У меня все есть, Карен. Увидимся завтра в половине пятого.

– Мальчик очень славный… Вы хотя бы примерно не знаете, когда вернется домой Зельда? Ови как раз об этом спрашивал.

– Пока точно не знаю. И постараюсь ему как следует все разъяснить.

– Ну хорошо… А вам комната понадобится с диваном или без? Или там с кушеткой?

– Ничего не надо, Карен.

– Еще раз, как вас зовут, сэр?

Я сидел у себя в кабинете и раздумывал над подходами, которые мне применить к Овидию Чейзу, когда послышался звук открываемой входной двери и голос, который я так люблю, приветливо пропел:

– А вот и мы-ы!

Я вышел в гостиную, где моя милая стройняшка Робин, в облегающих черных джинсах и того же цвета майке, помахала мне, подошла и нежно чмокнула. Бланш тоже подсеменила, положила мне передние лапы на лодыжку и так стояла, глядя при этом на входную дверь и часто дыша. А возле двери молчаливым столбом застыла Джули Чармли – высокая, рыжая и веснушчатая.

При каждой нашей встрече она напускала на себя скрытно-застенчивый вид; сейчас же он был конкретно неприветливым. И отстраненным. Ей явно не хотелось здесь находиться.

– Джули? Рад тебя видеть.

– Аналогично. Ну я, наверное, пойду.

Робин проводила ее, закрыла следом дверь, а когда вернулась, мы с ней вышли в сад и сели на тиковую скамейку напротив японского прудика. Бланш, блаженно растянувшись у наших ног, в считаные секунды забылась сном праведника.

– Ну вот, разводятся, – со вздохом сообщила о подруге Робин. – Пятеро детишек. Брайс требует полную опеку.

– А что случилось?

– Она ему, как выяснилось, изменяла. Да какая, в сущности, разница?

Муж Джули, пародонтолог, в общении со мной всегда держался с прохладцей и дистанцией. Ни он, ни Джули, при всем своем профессионализме, на звание Родителей Года никак не тянули. Пусть даже с пятерыми детьми.

– Смотря как будут судить. Там долгий роман – или так, на одну ночь?