– А что будет с нами на берегу?

– Там, где так много кокосовых пальм, нечего было бы бояться голодной смерти, даже если бы у нас не осталось съестных припасов на «Великом Океане». Вот я боюсь, что у нас окажутся затруднения относительно воды, так как это низкий остров, очень низкий, и вряд ли в этом отношении все будет хорошо.

– Я благодарю Всевышнего за то, что Он спас нас, Реди, – сказал Сигрев, – а все-таки наше положение ужасно. Мы очутимся на унылом острове… И может быть никогда ни одно судно не пройдет близ нас, не возьмет на свою палубу… Тут мы будем жить и умрем… Мои дети вырастут, похоронят нас с вами, свою мать, состарятся. И все мои планы, все надежды разлетятся. Это печально, Реди, сознайтесь, это ужасно печально.

– В сравнении с вами я старик, – прервал его Реди, – а потому имею право сказать вам, сэр, что вы неблагодарны.

И он с жаром стал уговаривать его, говоря об Иове и приводя другие примеры из Священного Писания.

– Простите меня, сэр, – в заключение сказал Реди, – но, право, я почувствовал, что должен был говорить так, как я говорил с вами.

– Вы правы, – отозвался Сигрев, – я благодарю вас и больше не буду жаловаться.

Пожав старику руку, Сигрев спустился в каюту, а Реди стал делать приготовления для починки шлюпки. Когда все было окончено, Реди сел и глубоко задумался. На рассвете его разбудили собаки; вечером они бегали по всему кораблю, но, не найдя никого, улеглись спать подле двери в каюту. На рассвете опять выбежали на палубу и стали прыгать вокруг старика и лизать ему лицо, лая от радости.

– А, – сказал матрос, – я думаю, вы все три будете нам полезны. Довольно, Виксен, довольно! Ах, ты, бедняжка, боюсь, что ты потеряла своего доброго хозяина.

– Ну, посмотрим, – обратился он к себе, – я возьму лаговую таблицу и запишу в нее все; память-то у меня уж не прежняя.

И старик стал писать мелом на черной доске, время от времени вставляя свои замечания:

«Три собаки; две козы; козленок. (Кажется) пять свиней; кур – достаточно; пять голубей (это я наверно знаю); корова (она легла и, пожалуй, не встанет, придется ее убить). Мериносовый баран и овцы, принадлежащие мистеру Сигреву».

– Что прежде всего доставить на берег после нашей переправы на остров? Маленький парус и грот – для палатки; свертка два веревок; два матраца для миссис Сигрев и детей; два топора, молоток и гвозди, что-нибудь съестное… Да, и что-нибудь, чем можно резать. Ну, на первое время этого будет довольно. Теперь разведу плиту, вскипячу воду, сварю соленой свинины и солонины и отправлюсь с ними на берег, потом позову мистера Сигрева, так как, вероятно, сегодня придется потрудиться. Благослови же, Боже, нашу работу.

Реди исполнил все задуманное, покормил животных, потом с помощью Юноны и Уиля шлюпка была поднята на палубу; Реди перевернул ее килем вверх и принялся чинить ее пробитое дно. Только к обеденному времени дно было забито, заклепано и осмолено с внутренней и с внешней стороны. После этого лодку спустили, прикрепив к ней веревку, чтобы она не ушла, а осталась подле корабля. К удовольствию Реди и Сигрева, шлюпка почти не дала течи.

Наконец старик предложил Сигреву отправиться с ним вдвоем на остров, чтобы осмотреть его. Сигрев согласился, но пошел сказать обо всем жене, Реди же отнес в шлюпку парус, топор, веревку и ружье. И вскоре они отплыли от «Великого Океана».

Подведя шлюпку к берегу, путники заметили, что они не в состоянии разглядеть с моря внутренность острова, так как пальмовый лес слишком густ. Зато справа от себя, приблизительно на расстоянии четверти мили, Реди и Сигрев увидели небольшую песчаную бухту и полосу земли, заросшую кустами. Они направили шлюпку к отмели; в бухте была неглубокая, хрустально-прозрачная вода. На дне виднелись красивые раковины; рыбы проносились туда и сюда. Песчаная отмель тянулась приблизительно ярдов на сорок; за песком начинался кустарник; дальше между кустами виднелись отдельные пальмы, еще дальше поднимался лес кокосовых пальм. Тут они высадились.