Телефон на моем столе зазвонил. Я нажал на кнопку и услышал гнусавый голос Эстелл:
– Ваша жена не отвечает, мистер Брэдфорд.
– Попытайся еще раз через полчаса.
– Мистер Майл интересовался, не найдется ли у вас минутки…
– Скажи ему, я зайду через пятнадцать минут. Только закончу с поправками в документе Берковича…
Поправки заняли не более пять минут. Я слегка уточнил формулировки относительно выплат по доходам с тем, чтобы никакая заблудшая овца из клана Берковичей – наследников самого большого в Хантингтоне предприятия «Линкольн континентал дилершип» – ни при каких обстоятельствах не смогла бы потребовать доли в наследстве, если не будет упомянута в завещании. Затем я снял трубку, нажал кнопку быстрого набора и соединился со своим домашним телефоном. Услышал ответ:
– Hola? Quien es?
Черт! Пердита, наша полностью легальная (можете мне поверить, я проверял ее грин-карту) домработница из Гватемалы.
– Hola, Perdita? – сказал я. – Donde esta Senore Bradford?
– Ha salido. Para todo el dia.
– Te ha dado un numero de telefona donde esta?
– No, senor.
– Y los ninos?
– Han salida con Fiona.
Весь день нет дома. Не оставила номера телефона, по которому можно с ней связаться. А дети гуляют с няней. Я закусил нижнюю губу. Сегодня был четвертый день подряд, когда она уходила из дому в девять утра. Я это точно знал, потому что каждое утро пытался до нее дозвониться из офиса, надеясь каким-то образом с ней помириться.
– Что-нибудь интересное сегодня?
– Нет.
Я открыл записную книжку и набрал номер Венди Вэггонер – жившей по соседству писательницы, автора кулинарных книг (уверен, вы читали ее книгу «Волшебство для вашей талии: лучшая диета»). Она также была единственной знакомой мне сорокалетней дамой, которая продолжала носить килт в складку с огромными булавками. Вышла замуж за первоклассного кретина по имени Льюис, закончившего Йельский университет в 1976 году, который занимал крупный пост в отделе ценных бумаг и однажды поведал мне, что если не считать секретарей, то он не помнит, когда в последние годы разговаривал с кем-то, кто зарабатывает менее $200 000 в год. Именно таких людей я всегда старался избегать, но Бет нравилась общаться с мелкими знаменитостями вроде Венди, и поэтому раз в неделю она играла с ней в теннис. Возможно, сегодня был именно тот день.
– Hola? Hosteria de Waggoner.
Еще одна горничная из Латинской Америки. Думаю, весь Нью-Кройдон обретает свою прислугу в агентстве занятости к югу от границы.
– Венди дома? – спросил я, внезапно притомившись говорить на нескольких языках в Коннектикуте.
– Сеньора Венди сегодня в городе. Что передать?
– Ничего, gracias, – сказал я и повесил трубку. Нет никакого резона давать Венди повод для любопытства, с какого это перепугу я звоню ей на неделе с утра пораньше в поисках жены. Не стоит давать ей тему для сплетен во время ее еженедельных званых обедов: Я слышала, Брэдфорды уже не воркуют как голубки.
Брэдфорды. Милостивый Боже!
Зазвонил телефон. Снова Эстелл:
– Мистер Майл интересуется…
– Уже иду, – сказал я.
Его офис был рядом с моим. Состоял он из двух комнат. Массивный письменный стол, как и полагается президенту. Слишком мягкие кресла. Стол красного дерева, за которым проводились совещания. Плохие картины эпохи федералистов. Своя ванная комната. Я дважды постучал и вошел. Он сидел в огромном кожаном кресле и выглядел еще меньше, чем обычно.