Альтшулер глянул на монитор и усмехнулся:

– А вы, товарищ следователь, тоже, оказывается, любитель детской порнографии. Столько времени ее рассматривали!

– Я только изучал файлы, – торопливо ответил гражданский следователь, пытаясь отвергнуть обвинение, услышав которое, улыбнулся даже ментовский сержант, сидевший рядом с ним.

В это время в коридоре послышались торопливые шаги. В номер вошел то ли врач, то ли фельдшер «Скорой помощи» в зеленом байковом медицинском халате, молодой здоровенный парень.

– Что с ним? – сразу спросил полковник.

– Я так полагаю, что у молодого человека буйное помешательство, связанное с обостренными сексуальными симптомами. Он набросился на пожилую санитарку «Скорой», пытался на диван свалить.

– Вот до чего довело парня увлечение порнографией! – вставил свое слово ментовский сержант и почему-то посмотрел на гражданского следователя.

Тот покраснел как вареный рак.

– И что вы предприняли? – спросил полковник.

– С нами внизу пара полицейских. Втроем мы едва-едва его скрутили. У меня в машине нет смирительной рубашки. Пришлось использовать для связывания простую веревку. Я вызвал машину с санитарами из психдиспансера. Она специально оборудована для перевозки буйных пациентов. Его увезут, обследуют, тогда и поставят точный диагноз, – проговорил этот то ли врач, то ли фельдшер и ушел дожидаться машину из психушки.

Следователь-лейтенант прочитал мне протокол допроса. Я заставил его поправить одно место и сделать сноску об исправлении. После чего написал, что с моих слов все записано верно, поставил подпись и ее расшифровку.

После этого лейтенант предложил мне удалиться.

У порога нашего номера меня встретила Тамара со смартфоном в руке.

– Только что разговаривала с «Генераловым». Все ему рассказала, – сказала она. – Он, кажется, только самую малость обеспокоился, ему наплевать, как ты будешь выкручиваться. Просил тебя позвонить, когда ты вернешься.

Я взял аппарат и послал вызов.

– Слушаю тебя внимательно, Виктор Вячеславович, – тут же отозвался «Генералов». – Докладывай, что там происходит. В общих чертах суть дела я знаю. Как допросы идут? Осложнения какие-то возникли? Про меня упоминаний не было?

– Никак нет, упоминаний не было. Меня позвали, когда шел допрос местной администраторши.

– Она женщина плаксивая. Небось сразу слезу пустила?

– Никак нет. Вела себя вполне достойно. Полковник Альтшулер заинтересовался замком, открывающим дверь по отпечатку пальца, пожелал поставить такой же на дверь своего кабинета, попытался выведать у администраторши телефон фирмы, которая этим занимается. Она сумела выкрутиться, обещала завтра найти номер в газете, потому что сегодняшнюю, кажется, уже выбросила. Сказала, что сама проявила инициативу, по просьбе постояльца нашла рекламу и привела слесаря. А я считал, что администраторша вообще не в курсе насчет того, откуда взялся этот слесарь.

– Я приказал ему сказать ей, что он от «господина Генералова».

– Тогда мои недоумения снимаются.

– А ты сам-то как?

– У меня вообще никаких осложнений не возникло. Я думал, что полковник Альтшулер обвинит меня в том, что я забрал у его сотрудника пистолет. Но сержант полицейского наряда, вызванного на место происшествия, заявил, что должен проверить причастность этого оружия к каким-то преступлениям, и Альтшулер не стал возражать.

– Ты не в курсе, куда отправят на экспертизу пистолет? – весьма резко поинтересовался «Генералов».

– При мне об этом не говорили.

– Ладно, лейтенант Холмогорский сам узнает. Только ты потом не удивляйся результату, если все пройдет удачно.